Игорь Круглов: Файви Ключик — образец фоторепортёрского энтузиазма
В советские времена на факультетах журналистики специализация преподавалась по четырём направлениям и на четырёх отделениях — это ТВ, радио, газетное и фото. Самым престижным считалось телевизионное. Попасть туда было сложно: мест — немного, а желающих — хоть отбавляй. Ну ещё бы! Во-первых, после такой специализации не зашлют в какой-нибудь райцентр (напомню, что за полученное бесплатное образование студенты советских институтов обязаны были два года отработать по вузовскому распределению). В районах тогда никакого телевидения не было и в помине, и потому, естественно, счастливчики из телегрупп распределялись либо на областные, либо на республиканские, либо — это уже был предел студенческих мечтаний! — на всесоюзные телеканалы. Там им как молодым специалистам предоставлялись всякие преференции, в том числе ордера на получение квартир.
А во-вторых, для них открывалась дорога к известности и славе. Посему неудивительно, что хотя все студенты и были вроде бы равны по ранжиру, но некоторые были «равнее». Например, активные коммунисты-комсомольцы, или стукачи КГБ (увы, явление для идеологических журфаков обыденное), или дети «крутых» родителей, — все они зачислялись на ТВ-отделения в первую очередь. Справедливости ради надо сказать, что иногда попадали туда и простые парни с девчатами, но это был небольшой процент.
Вторым по шкале престижности шло радио. Конечно, с такой специализацией можно уже было угодить в район — во всех райцентрах имелись местные радиостудии, — но даже и там ты мог стать звездой местного разлива, разъезжая на редакционном «бобике» с допотопным репортёрским магнитофоном по колхозам и совхозам, беря интервью у их председателей и потом возвращаясь с авоськами, полными «даров природы» — от фруктов-овощей до сала и самогона. Или кроличьего «ценного меха и 3-4-х килограммов диетического, легко усвояемого мяса», как говорилось в старом скетче, пародировавшем интервью районного радийщика и колхозника.
Газетная журналистика была третьей в этом рейтинге. Окончив столичный вуз, ты мог, если не завёл блата в центральных СМИ, минимум на два года отправиться в самую захолустную «районку» и там от звонка до звонка пробегать в ней, тоже описывая достижения сельского хозяйства, но всё же оставаясь на втором месте по уровню популярности у «хлебных» начальничков.
И, наконец, наименее престижной считалась профессия фотокорреспондента. Скорее всего, данное мнение основывалось на примитивном понимании его функций — они нередко воспринимались как чисто вспомогательные. Жаль, что даже коллеги относились к фотографам довольно высокомерно. Мол, вот мы, телевизионщики (или радисты) делаем шикарные программы, или мы, газетчики, натужно шевеля извилинами, пишем замечательные колонки, а вы, иллюстраторы наших «нетленок», чем таким особенным занимаетесь? Щёлкаете себе затворами, вертясь под ногами на различных мероприятиях, потом быстро печатаете снимки, сдаёте их в редакции — и свободны. Ни интеллектуальных тебе поисков, ни творческих мучений. «Прибежал, пощёлкал и убежал» — увы, такое мнение было довольно распространённым и, конечно, совершенно несправедливым. И не только потому, что многие фотокорреспонденты были настоящими художниками, великолепными мастерами своего дела. Но и потому, что они своим трудом увековечивали историю, запечатлевали летопись трудовых свершений, военных подвигов, культурных событий. Создавали потрясающие портреты выдающихся деятелей и простых людей… Короче, отражали жизнь во всём её многообразии. И потом, когда довольно быстро уходили в небытие злободневные газетные строчки или телерадиопередачи, фотографии оставались надолго — как беспристрастные свидетели эпохи…
А ещё отличительной чертой многих фотокоров были невероятная активность и самоотверженность при выполнении редакционных задач. Думается, не ошибусь, если скажу, что Илья Ильф и Евгений Петров в романе «Золотой телёнок» очень точно создали их собирательный образ:
«В это время раздался сдержанный крик. С крыши багажного вагона упал фоторепортёр Меньшов. Он взобрался туда для того, чтобы заснять моменты отъезда. Несколько минут Меньшов лежал на высоком перроне, держа над головой аппарат. Потом он поднялся, озабоченно проверил затвор и снова полез на крышу.
— Падаете? — спросил Ухудшанский, высовываясь из окна с газетой.
— Какое это падение! — презрительно сказал фоторепортёр. — Вот если бы вы видели, как я падал со спирального спуска в Парке культуры и отдыха!»
Затем, взобравшись на крышу и припав на одно колено, Меньшов продолжил съёмку…
Автор этих строк знал такого репортёра. Александр Салмыгин был одним из ведущих фотокорреспондентов, работавших на Чернобыльской АЭС после катастрофы на ней. Его снимки, вместе с работами других чернобыльских фотографов — Ивана Лысенко, Валерия Зуфарова, Владимира Саврана, Александра Кузьмина, — составили основу двух знаменитых чернобыльских фотоальбомов, опубликованных в 1988 и 1996 годах и разошедшихся по всему миру.
Все иностранные и советские эксперты, врачи, корреспонденты и проверяющие, приезжавшие на ЧАЭС, поражались и хватались за голову, видя, как он бегает по строящемуся саркофагу, по трещинам и зазорам на нём, забирается чуть ли не в середину взорванного реактора и — «фоткает», «фоткает», «фоткает»… После такой работы ему пришлось перейти на инвалидность…
Таким же замечательным энтузиастом своего дела был и главный герой нашего сегодняшнего повествования Файви Борисович Ключик — заслуженный журналист Эстонской ССР, лауреат премии Союза журналистов Эстонской ССР (дважды) и кавалер государственного ордена Белой звезды.
«Твой объектив всегда на взводе!» — так с восхищением написал ему в поздравлении к 40-й годовщине со дня рождения Сергей Довлатов, проработавший с ним бок о бок несколько лет в газете «Советская Эстония».
И действительно, Ключик был готов к работе всегда. Он «жил словно на бегу», как отзывались о нём товарищи и сослуживцы. Чем Ключик и заслужил их огромное уважение не только в «СЭ», но и в других изданиях, где ему пришлось трудиться.
Он родился 7 октября 1933 года в Таллинне. В 1941-м пошёл в первый класс Еврейской гимназии, но после начала Великой Отечественной войны вместе с матерью Рахилью эвакуировался на Урал. А его отец Борис ушёл на фронт в советские войска, провоевал до самой Победы, но вскоре после неё умер от заражения крови.
Фотографией Файви увлёкся ещё в школьном возрасте. Начинал он с фотокружка в таллиннском Доме пионеров, который открылся после войны, а уже в 1950-м, в только что родившейся газете «Молодёжь Эстонии», был опубликован его первый фотоснимок. С тех пор и до самой смерти Ключик всегда старался быть на острие событий.
В 1958-м его пригласили в весьма престижную по тем временам газету «Советская Эстония», где он проработал четыре десятка лет. Кроме того, он внештатно сотрудничал и со многими другими эстонскими изданиями.
Героями репортажей Файви Ключика становились люди самых разных профессий и слоёв общества: это советские партийные деятели и иностранные президенты; культурные знаменитости (артисты, художники, композиторы) и скромные заводские работяги и труженики села; выдающиеся полководцы и рядовые солдаты; спортсмены и учёные…
Постановочных снимков он не любил, поэтому большинство его героев выглядели просто, как на кадрах из семейного альбома. Со многими из них у него завязывалась дружба, что давало коллегам основание считать его активность и дружелюбие гарантией успешного выполнения редакционного задания.
«Помнится, в Таллинн на открытие Певческого праздника приехали Анастас Микоян с космонавтом Германом Титовым, — вспоминала сотрудница «Советской Эстонии» Нелли Кузнецова. — Наш Ключик был единственным фотокорреспондентом, который прорвался на трибуну сквозь все посты и охрану…»
Однако затем выяснилось, что «фоткать» руководство страны имели право лишь фотокорреспонденты из «кремлёвского пула», и потому снимок без разрешения цензуры редакция ставить отказалась. Впрочем, это не стало преградой для Ключика.
Вечером он поехал на правительственную дачу, где остановился приезжий чиновник и потом вернулся в редакцию с личным разрешением самого Микояна. А в редакции место для фотографии на газетной полосе держали свободным, хотя все возможные сроки, казалось, прошли.
«Вот так верили, что если надо совершить невозможное, Ключик пробьётся…» — завершила свой рассказ об этом событии Н. Кузнецова.
Следует особо отметить, что при таких творческой активности и энтузиазме Файви Борисович был очень больным человеком, практически инвалидом, не имевшим возможности полноценно передвигаться. Он носил ортопедическую обувь и ездил на «Запорожце» с ручным управлением. Однако это не мешало ему одним из первых оказываться на местах интересных событий и делать эксклюзивные репортажи о них…
Умер Файви Борисович Ключик 29 апреля 2008 года в Таллинне. Похоронен на городском новом еврейском кладбище.
После него остался колоссальный творческий архив — более 18 тысяч негативов. Многие из них уже стали фотографиями и выложены в интернете. Они — зримое свидетельство таланта, огромного трудолюбия, мужества и жизнелюбия замечательного мастера.
Читайте по теме:
Игорь Круглов: Фронтовой оператор Семён Школьников — из когорты тех, кто первыми входили в города
Комментарии закрыты.