Игорь Круглов: Эстонская миссия Бориса Пильняка

Борис Андреевич Пильняк (род. 29.09 [11.10]. 1894) написал свою маленькую повесть (сам он называл её рассказом) на основе активно циркулировавших слухов о том, что знаменитый командарм Гражданской войны Фрунзе был убит на операционном столе по указанию Сталина. «Непогашенную луну» напечатал журнал «Новый мир», но спустя два дня после выхода номера весь тираж изъяли из продажи. Хотя сам автор в предисловии отмечал:

«Фабула этого рассказа наталкивает на мысль, что поводом к написанию его и материалом послужила смерть М. В. Фрунзе. Лично я Фрунзе почти не знал, едва был знаком с ним, видел его раза два. Действительных подробностей его смерти я не знаю — и они для меня не очень существенны, ибо целью моего рассказа никак не являлся репортаж о смерти военаркома. Всё это я нахожу необходимым сообщить читателю, чтобы читатель не искал в нём подлинных фактов и живых лиц».

Через два месяца в том же «Новом мире» появилась разгромная рецензия, где повесть называлась «контрреволюционной» и «порочащей партию». Пильняк узнал об этом, когда вернулся из поездки в Китай и Японию. И составил покаянный ответ, опубликованный там же.

10 октября 1926 года он обратился с прошением к председателю Совнаркома СССР Рыкову: «Когда я, вернувшись из-за границы, услыхал, как принят был рассказ общественностью, ничего, кроме горького недоумения, у меня не было, потому что никак, ни на одну минуту я не хотел написать вещи, «оскорбительной памяти т. Фрунзе» и «злостно клевещущей на партию», как было написано в июньском «Новом мире»… Я являюсь писателем, имя которого рождено революцией, и вся моя судьба связана с революционной нашей общественностью; я прошу Вашей помощи в том, чтобы я мог быть восстановлен в правах советского писателя».

Сталин, прочтя сие послание, поставил на нём резолюцию: «Пильняк жульничает и обманывает нас».

Вероятно, это и можно считать точкой отсчёта его укоренившейся ненависти к просителю. Хотя пройдёт ещё более 10 лет, прежде чем Пильняк будет уничтожен. Так же, как будет уничтожена вся антисталинская оппозиция, в том числе и Рыков с большинством «ленинской гвардии». В эти годы, как и в предыдущие, у писателя будут умопомрачительные творческие, карьерные и финансовые взлёты, но последнее падение, похоже, усатым вождём было определено в 1926-м. Раз и навсегда…

А начиналось успешное развитие пильняковской карьеры в первой половине 1920-х. Тогда Бориса вместе с другими представителями советской литературы правительство большевиков решило использовать в качестве «миссионеров», популяризирующих Страну Советов на Западе, который, как мы знаем, относился к ней с большой неприязнью.
В 1922-м Пильняк впервые поехал в официальную командировку за границу — сначала в Таллинн, а потом в Берлин. Целью миссии было распропагандировать в Европе творчество пролетарских писателей, которые «сформировались в революции», завоевать симпатии коллег-эмигрантов и убедить их возвратиться.

Вояж получился удачным. Истосковавшиеся по родной земле знаменитости приняли гостя очень тепло и благосклонно. В том числе и его литературные учителя — А. Белый и А. Ремизов. Пильняк жил у Ремизова в Берлине, встречался с литераторами-эмигрантами, уговаривал их вернуться. Принято считать, что именно берлинская командировка Пильняка сыграла решающую роль в возвращении в Россию И. Соколова-Микитова, А. Толстого, Г. Алексеева и того же Белого.

Что касается Эстонии, то по итогам поездки туда он написал повесть «Третья столица», хотя и не имевшую успеха, но весьма примечательную по своему содержанию. Здесь надо отметить, что в Таллинн для «развенчания мифов о первой стране социализма» направляли и других мастеров пера: В. Маяковского, Л. Леонова, В. Вишневского, Н. Тихонова. Но они, в соответствии с духом времени, ругали порядки в «буржуазной Эстонии» и выражали надежды, что революционный пролетариат однажды свергнет своих правителей и соединится с СССР. Один лишь Пильняк писал об эстонцах доброжелательно. О творческой богеме, министрах, дипломатах и т. д. Интересно, что все они в повести анонимны. Возможно, уже тогда автор опасался обвинений в связях с «апологетами империализма».

Вот как охарактеризовали эту работу литературоведы Г. Пономарева и Т. Шор в статье «Образы эмигрантов и эстонцев в повести Б. Пильняка «Третья столица»:

«Пильняк впервые в русской литературе ХХ века изобразил Таллинн не как объект туризма и курортное место, а как европейскую столицу нового лимитрофного государства. Небольшой аполитичный губернский город на окраине Российской империи за несколько послереволюционных лет превратился в политизированную столицу, где есть посольства иностранных государств, действуют несколько иностранных разведок. В городе живут много бывших военных, русских эмигрантов, а рядом с этим тревожным обществом существует внешне беззаботный мир эстонской богемы: писателей и художников, которые тем не менее хорошо помнят недавно закончившуюся войну».

Доподлинно известно, что во время пребывания в Таллинне он встречался с такими местными авторами, как А. Адсон, А. Алле, Й. Барбарус, А. Кивикас, Ю. Кярнер, Й. Семпер, Г. Суйтс, А. Тасса, Ф. Туглас и М. Ундер. Отношения у них сохранились хорошие. Сам Пильняк, встретившись с Семпером в Москве на юбилее Л. Толстого в 1928 году, вспоминал об очень тёплом приеме, устроенном ему в Тарту эстонскими собратьями.

Общался он и с солдатами полка Юлиуса Куперьянова, которые в Гражданскую сражались и с немцами, и с большевиками. Вот как отозвался о них:
«Здесь есть рыцари-партизаны, которых чтут, которые своей кровью защищали своё отечество от немцев, от большевиков, от смуты»…

Повесть «Третья столица», повторимся, не считается самой успешной в творчестве писателя. За неё, как и за многие другие произведения, автора неоднократно подвергали разносам. Ругали за новаторство форм, ошибки идеологического плана, за то, что революцию он изображал как тупой мужицкий бунт, а не как воплощение «стройной теории» марксизма-ленинизма. В 1924 году с разгромной критикой Пильняка выступил сам Сталин в своих лекциях «Об основах ленинизма». Тут можно предположить, что писатель решил не оставаться в долгу и сочинил ту самую «Повесть непогашенной луны», которая потом вышла ему боком…

Впрочем, несмотря ни на что, долгое время Пильняк являлся одним из самых издаваемых в Советском Союзе сочинителей. В его активе романы: «Машины и волки» (1925), «Волга впадает в Каспийское море» (1930), «О’кей! Американский роман» (1931); повести «Метель» (1921), «Иван-да-Марья» (1921), «Мать сыра-земля» (1924), «Иван Москва» (1927) и др. В 1929 году вышло его 6-томное собрание сочинений, через год — 8-томное. Он объездил практически весь мир. Был в США, Китае, Японии, Скандинавии, Палестине, Монголии, Греции, Турции. Получал огромные гонорары, имел личный автомобиль…

Весной 1934-го ходатайствовал о новой поездке вместе с третьей женой в Латвию, Эстонию, Финляндию, Швецию и Норвегию. Обосновывал это так: «В Латвии, Эстонии и Финляндии я сделал бы доклады в связи с продлением пактов о ненападении, что находит целесообразным отдел печати НКИД, где и возникла мысль о моей поездке». Но тучи над ним уже начинали всё больше и больше сгущаться. Закончилось это казнью на расстрельном полигоне «Коммунарка» 21 апреля 1938 года…

Великая Анна Ахматова откликнулась на эту гибель пронзительными строками в стихотворении «Памяти Бориса Пильняка» (1938):

Всё это разгадаешь ты один…

Когда бессонный мрак вокруг клокочет,

Тот солнечный, тот ландышевый клин

Врывается во тьму декабрьской ночи.

И по тропинке я к тебе иду,

И ты смеёшься беззаботным смехом,

Но хвойный лес и камыши в пруду

Ответствуют каким-то странным эхом…

О, если этим мёртвого бужу,

Прости меня, я не могу иначе:

Я о тебе, как о своём, тужу,

И каждому завидую, кто плачет,

Кто может плакать в этот страшный час

О тех, кто там лежит на дне оврага…

Но выкипела, не дойдя до глаз,

Глаза мои не освежила влага.

---

Читайте по теме:

Только факты: увидела свет новая книга Владимира Пооля о судьбах политических лидеров Эстонии и…