Кнутом и пряником

Продолжение разговора о том, что не Пётр I приучил Россию пить. Да и масштабы этого самого пития не были уж столь катастрофичными, как это следует из ряда публикаций. Достаточно вспомнить, как пили и массово спивались целые народы — например, те же американские индейцы. Русское пьянство вообще не было проблемой, связанной с количеством спиртного на душу населения. Как раз наоборот: по этому показателю Россия была малопьющей. Этот якобы национальный порок обычно связывают с самим характером потребления русскими крепкого алкоголя — кабацким, разгульным, запойным.

Изначально на Руси употребляли лёгкие спиртосодержащие напитки — брагу, мёд, медовуху, пиво. Централизованно алкоголь, как и продукты питания, не продавали. Алкоголь готовили дома, для собственного потребления: практически каждое семейство имело своё хозяйство, где пекли хлеб, выращивали и забивали скот, собирали ягоды и т. д. Чтобы позволить себе спиртное, нужно было иметь некоторые излишки зерна, мёда, фруктов. Понятно, что семья, которая недоедала, излишек не имела и, соответственно, спиртное тоже не готовила. Так что алкоголизм в те времена в принципе был мало развит.

Правда, уже тогда существовали питейные заведения, называемые корчмами. Там можно было не только выпить, но и поесть, а иногда и переночевать. По сути корчма была предназначена для того, чтобы заменить дом людям, которые в обеденное или ночное время по какой-то причине оказались вдали от него. Летописи свидетельствуют, что именно с корчемного дела в России началась история акцизных сборов: владельцы заведений уплачивали князьям так называемую «бражную пошлину» или «медовую дань».

С принятием христианства на Руси наряду с традиционными напитками стало распространяться виноградное вино, употребляемое при причастии. Но оно не сильно отличалось от пива или браги по крепости и по культуре употребления. Однако первые запреты появились именно в это время. Первой под алкогольное ограничение попала… церковь. В 1377 году патриарх Никон ввёл запрет на спиртное в монастырях. Если кто-то осмеливался нарушить табу, то его о лишали духовного сана и могли сослать в глухую обитель. В храмах стали читаться проповеди против пьянства.

В XV веке была освоена технология изготовления спирта из хлебного сырья. Разбавленный спирт называли «хлебным вином» или водкой — этот напиток был уже гораздо более крепким, нежели привычные «мёд-пиво». Впрочем, сравнительно долгое время водка оставалась непопулярной.

Первая государственная монополия на производство и продажу спиртного была введена в 1474 году великим князем Иваном III. Это позволяло увеличить доходы казны, опустошённой в связи с многочисленными междоусобными войнами и реформами (при Иване III завершился процесс объединения русских земель вокруг Москвы). При сыне Ивана III, Василии III, государственная монополия на спиртное сохранялась. Однако в 1533 году, когда Василий III умер, наследнику престола Ивану IV (Грозному) было всего три года. Воспользовавшись его малолетством, бояре, которым царская монополия была не выгодна, вернули «децентрализованный» порядок продажи спиртного.

После вступления на трон в 1547 году Иван Васильевич разделил Русь на земщину, подчинённую боярам, и опричнину, в которой властвовал сам. Он запретил пить водку всем, кроме своих воинов-опричников. Для них в Москве было открыто заведение под названием «кабак». В отличие от корчмы, отобедать там не предлагали, а продавали лишь спиртное, в том числе и водку.

В 1550-х годах Иван Грозный изменил свою политику, разрешив открывать кабаки по всей стране и пускать туда всех желающих. При этом была фактически возвращена госмонополия на продажу спиртного: открывать заведения могли только приближённые царя, а вот частные заведения, которыми, собственно, и являлись корчмы, стали нелегитимными. В 1598 году, уже при Борисе Годунове, госмонополия на реализацию алкоголя была утверждена официально.

Кабаки первое время казались очень выгодными с экономической точки зрения: в них лишь наливали выпивку, там не надо было готовить еду и содержать места для ночлега. К тому же водка, в отличие от лёгких спиртных напитков, потреблялась в меньших объёмах и давала более выраженный эффект. Вскоре у многих посетителей кабаков появились признаки привыкания: они были готовы добыть деньги какими угодно способами, лишь бы удовлетворить тягу к выпивке. Как результат — люди пили, а казна пополнялась.

При этом Иван IV пьяниц не любил. Как пишет Николай Карамзин в «Истории государства российского», царь «не терпел гнусного пьянства и только на Святой неделе и в Рождество Христово дозволял народу веселиться в кабаках, пьяных во всякое иное время отсылали в темницу».

Темницей Карамзин называет тюрьму, в которой пьяницу держали до тех пор, пока он не трезвел, — этакий аналог советского вытрезвителя. Если человека задерживали за пьянство повторно, то он подвергался битью батогами. Если же и после этого пьяница продолжал пить и его снова задерживали, то он подвергался самому тяжкому наказанию, которое зачастую приводило к летальному исходу: пропойцу сажали в бочку со спиртным, где он буквально мариновался заживо. Иногда плоть отделялась от костей, и человек погибал страшной смертью. Хоронили пропойцу за пределами кладбища, обычно у перекрёстков, в назидание другим.

Однако каких-то сто лет спустя, к середине XVII века, стали очевидны негативные стороны «кабацкого» подхода. Люди беднели, кто-то перестал работать или же работал плохо. Кабаки часто наливали водку в долг, в результате завсегдатаи фактически попадали в кабалу. Они приходили, выплачивали часть долга, но не могли это не «отметить» и в итоге уходили с ещё большим долгом.

 

При царе Алексее Михайловиче Романове в России начались «кабацкие бунты»: пьяницы требовали простить долги, трезвенники — урезонить пьяниц. В результате в 1652 году царь созвал Земский собор и поднял вопрос о реформировании алкогольной сферы. Решено было ограничить число кабаков, запретить продавать алкоголь во время православных постов, повысить цену водки и запретить торговлю спиртным в долг. Однако строго эти правила соблюдались лишь в течение первых нескольких лет. Затем начали допускаться разного рода послабления, на которые закрывали глаза, чтобы не уменьшать доходы казны.

Торговля алкоголем была поставлена на поток:

«Универсальными питейными заведениями, местами производства, продажи, распития крепких напитков (казённого вина, пива, мёда) в XVII веке были государевы кабаки. Ежегодно здесь изготовлялось тысячи вёдер хмельных напитков, обеспечивался спрос на вино, и определённая сумма денег поступала в государственную казну. Сбором кабацких денег ведали специальные центральные государственные учреждения: Новая, Владимирская, Галицкая, Костромская, Новгородская (Нижегородская), Устюжская четверти.

Кабак представлял собой целый комплекс построек. Во дворе возвышался деревянный дом с подвалом для хранения питья. Рядом — омшанник с печью, где ставили напитки. По соседству — ледник с надстроенным сушилом, поварня, где производились работы и стояли инструменты, стояльная изба — место продажи вина. Собираемые деньги относились в горницу, обустроенную над погребом. Кабаки имелись в городах и сёлах. 

Крепкие напитки продавались из кабака оптом и раздробительно. Винные амбары служили местом оптовой торговли. «Осмушечная», «пятёрошная» и «корешная» избы вели продажу напитков в розницу. Для каждого рода торговли была особая посуда, для оптовой — бочки различной ёмкости и ведра. Ведра различались на «дворцовое» (в 16 кружек) и «кабацкое» (8-вершковое), а также по 8, 10 и 12 кружек. Для раздробительной продажи и потребления питей на месте имелась целая серия разнообразных сосудов: братины для товарищеской попойки, кружки — цилиндрические сосуды с рукоятями, кубки одинарные и двойные, стопы — большие высокие стаканы, достаканы — средней величины стаканы, ковши — низенькие овальные сосуды, корцы, чарки.

По свидетельству голландского путешественника Б. Койэтта, «водка — любимейший напиток русских, который пьют все без различия, будь то мужчины или женщины, лица духовные или светские, знатные или купцы, мещане или крестьяне. Пьют её и до, и после обеда, даже целый день кряду, вроде как у нас вино; прибавляют к ней перцу, если они больны лихорадкою, а то и просто потому, что так, по их мнению, здоровее. Простой народ так падок до вина, что часто они не только летом, но и зимой, при жёстком холоде, не только пропивают своё верхнее платье, но и нижнее, даже рубаху с тела, и голышом выбегают из кабака зимой. Даже женщины из простонародья допиваются иногда до того, что оставляют платье своё под залог, и голые, вытолканные из кабака, валятся от пьянства на улице».

По словам А. Олеария [немецкий путешественник, географ, ориенталист, историк, математик и физик; в 1634 и 1636 годах совершил два путешествия в Россию в составе Готторпского посольства. Благодаря скрупулёзности Олеария, его заметки являются важным источником для изучения истории России того времени, — прим. автора], «в кабак всякий желающий имел вход и пил за свои деньги водку; простой народ всё, что зарабатывал, приносил в кабак и так крепко засиживался там, что пропивши заработок, снимал с себя платье, даже рубашку, и оставлял её продавцу за водку, затем, как родился, возвращался домой».

Священнослужители осуждали «питущих людей», объясняя, что от пьяного человека удаляется ангел-хранитель, и к нему приступают бесы, что пьянство есть жертва дьяволу. Поистине справедлива русская поговорка: «Без вина одно горе; с вином старое одно, да новых два: и пьян, и бит».

Другой статьёй доходов кабацких служителей было корчемное вино. Корчемство царило по соседству с кабаком, нанося огромный вред «прибылям Московского государства». Тайные корчмы (ропаты) существовали как притоны пьянства, разврата и всякого бесчинства. Содержатели таких заведений нелегально получали вино в кабаке или тайно курили у себя для продажи. Вместе с вином в корчмах были игры, продажные женщины и табак.

Корчемство преследовалось российским правительством, так как подрывало государственную монополию на производство спиртных напитков. Государство наказывало тех, у кого «корчму вымут», кто нелегально «на продажу вино курит» и тех, кто покупал вино помимо кабака. За корчемное вино с изготовителей полагался штраф. Иногда винокуров и продавцов корчемного вина сажали в тюрьму, а питущих людей «били кнутом на торгу», даже «ссылали в дальние городы», «выносили им приговор о смертной казни». Так закон запрещал «питие держати безъявочно». Людям, прикрывающим корчемство, также чинили наказание — били кнутом на козле на торгу. Самых неисправимых корчемников полагалось в наказание привозить в Новую четверть, в Москву.

В 1651 году вышел в свет именной указ царя Алексея Михайловича об открытии кружечных дворов в городах и больших дворцовых селах. Запрещалось держать кружечные дворы в малолюдных сёлах. Согласно указу, денежная казна должна была собираться на вере, «а на откупу кабакам нигде не быть».

11 августа 1652 года по требованию патриарха Никона в Москве был созван собор по поводу кабацкого дела, резко ограничивший всякую продажу спиртного. С точки зрения патриарха Никона, это была борьба за очищение нравственности общества.

В 1652 году Алексей Михайлович вновь издал указ, запрещавший боярам, стольникам, стряпчим, московским дворянам, жильцам, приказным людям самостоятельно открывать кабаки в поместьях и вотчинах, вблизи дорог, как в городах, так и в уездах. «Вину продажному нигде не быть». В 1652 году все кабаки и поварни в поместьях и вотчинах закрывались.

По реформе 1652 года потребление дворцового вина несколько сократилось. Но народная трезвость выиграла немного, народ шёл к корчемникам, дробил тройную чарку. Пьяницы по-прежнему толпами сходились к кружечному двору и пили по целым дням. Кружечные дворы состояли в ведении приказа Большой казны.

Вино, пиво, мёд продавали на кружечном дворе чарками, кружками, а из винных амбаров — вёдрами, полувёдрами, оптом. Появился новый вид чарки объёмом в три обычные чарки. Каждому посетителю продавали всего по одной большой чарке. Питухам не разрешалось подолгу сидеть в питейном заведении и даже близ него. «А ярыжком и бражником и зернщиком никому на кружечном дворе не быть».

Во время Великого, Успенского, Рождественского и Петровского постов, по воскресениям, средам и пятницам продажа вина запрещалась. Летом кружечный двор начинал работу после обедни, с третьего часа дня, а запирался за час до вечера. Зимой, когда световой день невелик, работа «чарочного двора» ограничивалась временем от обедни до третьего часа дня. Таким образом, с появлением кружечных дворов запрещалось уличное пьянство, устанавливались сроки продажи хлебного вина, мёда и пива. В кружечном дворе, в отличие от кабака, запрещалась распивочная торговля вином. Вино продавалось на вынос ведрами, кружками, чарками.

Кружечные дворы были первоначально казёнными заведениями, их не разрешалось отдавать на откуп. Резкое падение от продажи казённого вина и развитие корчемства привело к тому, что старые порядки начали восстанавливаться. С 1664 года кружечные дворы можно было брать на откуп. Указами от 20 и 23 июня 1681 года кружечные дворы вновь переданы в ведение казны. В 1705 году система винных откупов возродилась и существовала до 1795 года.

По словам А. Олеария, в Московском государстве после 1652 года функционировало более 1000 кружечных дворов, приносивших в казну от питейной продажи около 200 000 рублей ежегодно».

 

Осилившие столь объёмную цитату должны прийти к вполне закономерным выводам — приписываемые Петру I злодеяния по «спаиванию» нации далеки от истинного положения дел. Да и свидетельства очевидцев-иностранцев сделаны ими со своей колокольни и не всегда объективны.

То, что при вступившем на престол Петре распитие спиртных напитков стало поощряться, имеет под собой всё те же реальные экономические причины: царь проводил сверхмасштабные реформы, на которые требовались огромные средства. Ещё в 1696 году он учредил третью государственную монополию на спиртное, а в 1716 году — свободу винокурения в России, обложив производителей «винокурной пошлиной». К 1862 году питейные пошлины составляли порядка 40 процентов доходов бюджета Российской империи.

Да, царь пил сам, пило его ближайшее окружение, пили верноподданные. Однако всё это не помешало становлению империи, ставшей влиятельнейшим государством в мире.

Читайте по теме:

Пётр I и Таллинн: история любви