«Гордиться славою своих предков не только можно, но и должно»: вспоминая Василия Ланового…

Живая фраза

«Гордиться славою своих предков не только можно, но и должно; не уважать оной есть постыдное малодушие» — эти слова Пушкина, очень актуальные и сегодня, Василий Лановой, знаменитый актёр, народный артист СССР, не уставал повторять публике и журналистам. И эта фраза в наше время, когда ушли на второй план память о предках, о роде, преемственность поколений, уступив место капиталистическим ценностям, звучала в устах Ланового пронзительным камертоном не только для молодёжи, но и для людей старшего возраста, многие из которых вынуждены сегодня больше времени уделять банальному выживанию, а не тёплым семейным беседам со своими детьми и внуками, в которых бы вспоминались бабушки и дедушки, их человеческие подвиги, стремления, переживания — как пример новому поколению. С этой фразой актёр не просто в очередной раз представал перед зрителем, этой фразой он заставлял задуматься о том, откуда мы, куда идём по жизни, какова история нашей семьи, знаем ли мы её вообще и не приносим ли своим безразличием к ней (в силу разных причин) её в жертву сиюсекундным бытовым тяготам. Эта ситуация касается и жителей Эстонии, разных национальностей, разных возрастов — кому-то некогда или неинтересно разбираться в семейных архивах, а кто-то, возможно, и вовсе опасается это делать, ведь узнанное может оказаться «неудобным», не вписаться в современную идеологию страны. Вот чего не боялся Лановой, так это до конца дней оставаться верным и благодарным тому, что вырастило его, сформировало как личность, — советской власти, родителям, внесшим свой большой вклад в победу над фашизмом, военному времени и его преодолению. В конце января Василия Семёновича не стало, а вместе с ним ещё сократилось количество тех людей, кто связывал поколения, кто неустанно говорил о важности и необходимости этого.

Вклад в Победу

Василий Семёнович Лановой всегда и везде прославлял Победу Советского Союза в Великой Отечественной войне.

— Однажды за границей мне сделали замечание, — вспоминал он. — Да что вы, русские, всё носитесь с этой победой? Всё говорите и говорите о ней. Зачем? Ведь столько времени уже прошло… А я говорил, говорю и буду говорить о нашей Победе над фашистами, пока жив! Везде! Та война показала невиданную жестокость, гигантское число наших людей погибло ради победы, трудилось в тылу, вернулось с фронта. Это — связь времен, поколений, родной крови… Невиданную цену уплатили люди того времени, и их подвиг будет вечным примером невероятного мужества!

 

У Василия Ланового — украинские корни, но родился он в Москве, куда его родители Семён Петрович и Агафья Ивановна перебрались из села Стримба Кодымского района Одесской области, что между Винницей и Одессой. Причиной тому стал страшный голод, начавшийся на Украине в 1931 году, потому отец будущего актёра поехал в Москву — на заработки, а через год перевёз и супругу. Лановые работали на химическом заводе №754 на Угрешской заставе, тогда это был край Москвы. Работа на этом заводе не прекращалась и в годы войны. Родители Василия Семёновича тяжело трудились на вредном предприятии все военные годы, в результате стали инвалидами. Их трудовым подвигом актер очень гордился:

— Мама рассказывала мне, что на следующий день после начала войны, 23 июня 1941 года, в их цеху вручную начали разливать противотанковую жидкость Молотова — страшно вредную и жутко опасную… Маму я похоронил инвалидом первой группы, отца — второй. И я всегда говорю, это вклад нашей семьи в общую большую Победу нашей страны над фашизмом.

«Я — дитя войны!»

Это всё время подчеркивал Лановой, достойно неся по жизни такое звание, которое досталось ему более дорогой ценой, чем звание народного артиста. Все военные тяготы он, будучи ребёнком, ощутил на себе. Но память о тех годах, об их невероятных трудностях бережно хранил, ведь он чудом остался жив, а в других, особенно в молодёжи, своими рассказами и выступлениями воспитывал уважение к победе СССР над фашизмом, прививал гордость за своё отечество. И неспроста Василий Семенович был председателем попечительского совета патриотической акции «Бессмертный полк» и сопредседателем Центрального штаба движения «Бессмертный полк» России.

— Когда началась война, мне было семь лет, младшей сестре — четыре года, старшей Люде — десять, — рассказывал Лановой. — Мама каждое лето из Москвы отправляла нас в Стримбу — к нашим бабушке и дедушке, её родителям. В поезде за нами присматривала вагоновожатая. 20 июня 1941 года мы сели в поезд в Москве, 22 июня поезд прибыл на нашу станцию. Мы вышли из него в пять утра, трое детей, и увидели в небе сотни самолетов — они летели бомбить Одессу… А потом я видел, и эта картина до сих пор стоит перед моими глазами, как через наше село шли мотоциклисты, была их тьма, до горизонта, ничего не было видно кроме них, и тяжёлая немецкая техника. Правда, в апреле 1944 года, когда Одессу освободили, картина была уже совсем другой — через наше же село, но уже в обратную сторону, хлынули немцы с теми же тяжеловесными машинами. Но наступали-то они летом, было сухо, а отступали весной, дороги были размыты, и по этой непроходимой грязи они чуть ли не волоком тянули всё это железо… Каждый год побыть с нами в деревне приезжала и мама. Но тогда, летом 41-го, мама не приехала. Мы с бабушкой и дедушкой ничего не знали о родителях, а они ничего не знали о нас… Мама смогла приехать к нам только в конце 1944 года.

 

Но случилось в военные годы с мальчишкой Васей и кое-что пострашнее разлуки с родителями. О том трагическом эпизоде Лановой тоже часто рассказывал публике:

— У нас в хате стоял немецкий майор, толстый такой. Он всегда смотрел на нас, детей, и начинал плакать, показывал нам фотографии своих трёх сыновей и плакал ещё больше. Майор подарил мне пояс — красивый, с большой бронзовой бляхой. Мне он жутко нравился, я ходил гордый с этим поясом. Но однажды рядом со мной остановился «Мерседес», из автомобиля вышел немецкий офицер и подозвал меня. Я подошёл. Он, указывая на пояс: «Отдай». Я говорю: «Нет! Мне подарили…» «Отдай!» — требовал он настойчиво. Я не сдавался: «Нет!» Он рассмеялся и выпустил у меня над головой две автоматные очереди. Пояс я отдал, но это для меня стало настолько страшным потрясением, что я стал заикаться. И заикался долго. А когда с мамой мы вернулись в Москву, меня, заикающегося, она повела в больницу. Врач сказал: «Не волнуйтесь! Мальчик на Украине был? Пусть с утра до вечера поёт украинские песни, в них очень длинные гласные. Так мы лечим заикание». Я ходил и спивал. А через три месяца перестал заикаться, а то народного артиста Ланового могло бы и не быть…

В Москву из Стримбы Лановые вернулись прямо накануне Дня победы — 8 мая 1945 года.

— Я помню, — говорил Василий Семёнович, — как по радио Юрий Левитан, мой будущий друг, объявил о капитуляции Германии. Это было в половине одиннадцатого вечера, и вся Москва мгновенно высыпала на улицу. Стояла темень, но было светло от лиц людей — все улыбались друг другу, обнимались, целовались, радовались. Мне было 11 лет — и тот вечер я запомнил на всю жизнь!

Помогла кобыла

Несмотря на пережитые в детстве трудности, которые и не каждому взрослому оказались бы по силам, у Ланового было великолепное чувство юмора. Например, вот так он рассказывал о результате своей работы в «Анне Карениной», где сыграл графа Вронского:

— Однажды в войну мой дид Иван привёл кобылу — худую, спотыкающуюся, кривобокую. Прислонил её к нашему забору, потому что сама она ровно стоять не могла и сказал мне: «Василь, вот тебе кобыла, будешь на ней пасти колхозных коров». А я спрашиваю: «Дедушка, а где же у неё седло?» «Вот москали, — усмехнулся дид Иван. — Так будешь ездить! Ничего с тобой не случится!» Я и ездил. И, замечательно, надо сказать, научился. Хотя кобыла моя иногда заваливалась в разные стороны… Но благодаря этому, на съёмках фильмов «Павел Корчагин», «Анна Каренина», «Офицеры» я держался в седле, скакал, даже падения с лошади делал сам. Дублёров там не было. Когда я снимался в «Анне Карениной», а съёмки проходили в Одессе — от нашего села в 160-ти километрах, мне позвонил председатель: «Василий Семёнович, ваш дид Иван ходит гордый такой. Говорит всем: «Це ж мой Василь там снимается!» Заедьте до нас…» Я пообещал. Приезжаю, иду к дому и вижу дида Ивана, а за ним — полсела. Подойдя ко мне близко, он говорит, громко, так, чтобы слышал не я, а сзади идущий: «Василь, а Василь, вот если б ты голым задом на той кобыле не елозив, фиг бы ты графа сыграл!..»

 

Другая история связана со знаменитым многосерийным фильмом «Семнадцать мгновений весны», в котором Лановой воплотил Карла Вольфа — обергруппенфюрера СС, этот герой имеет реальный прототип:

— Танечка Лиознова, режиссёр этого фильма, трижды приходила ко мне в театр, предлагала эту роль, я не соглашался, она настаивала. А когда картина уже вышла, я встретил Юлиана Семёнова, по роману которого и снимался этот фильм. Он только что вернулся из ФРГ и рассказывает мне: был на приёме и, представь себе, видел твоего Вольфа, жив, здоров, в нём — килограммов двести веса… Подошел к нему с вопросом: «Как вам понравился актёр, который вас сыграл? Ответ был мгновенный: «Абсолютно не похож!» А Юлик решил ему вмазать словцом: «Вы должны быть счастливы, что наш худой Лановой вас сыграл». Немец понял юмор, рассмеялся и отвечает Семёнову: «Я вашему худому Лановому передам хороший коньяк…» «Юлик, а где же мой коньяк?» — тут же спрашиваю у Семёнова. Он говорит: «Понимаешь, Вася, долго летели…»

«От героев былых времен…»

Знаменитую песню с этой строчкой зрительские залы неизменно просили исполнить Ланового. А ещё он всегда на встречах с публикой читал «Тёркина», другие произведения фронтовиков.

— Для меня песни военные — лучшие, стихи военные — лучшие, и проза того времени — лучшая проза, потому что всё это написано кровью, — пояснял Василий Семёнович.

Офицером советского кино Ланового сделала роль Ивана Вараввы в легендарном фильме, которому 26 июля исполнится 50 лет. Но другие его киноработы не менее любимы зрителями и составляют золотой фонд советского кинематографа: Павел Корчагин, капитан Грей из «Алых парусов», франт и дамский угодник Курагин из «Войны и мира», Михаил Яровой, Шервинский из «Дней Турбиных», майор уголовного розыска Костенко из «Петровки, 38». А впервые на киноэкране актер появился в 1954 году — в фильме «Аттестат зрелости». Любимой же своей ролью Василий Лановой с улыбкой называл отдыхающего на пляже в «Полосатом рейсе»:

— Потому что ошибиться в ней было невозможно, просто некогда было, а зритель видит меня красивым, загорелым, в солнечных очках…

Вместе и навсегда

— А с какими красавицами я снимался! — восклицал Лановой. — Алиса Фрейндлих, Людочка Чурсина, Ирина Петровна Купченко… С ней мы в картине «Анна и Командор» играли любовь и… доигрались!

Актриса Ирина Купченко стала третьей женой Василия Ланового. Впервые актёр женился ещё в студенчестве на сокурснице Татьяне Самойловой, тоже ставшей знаменитой актрисой, но ранний брак просуществовал недолго. Второй супругой Ланового стала Тамара Зяблова, актриса театра имени Пушкина и телевизионный режиссёр, в 1971 году она погибла в автокатастрофе. А в браке с Ириной Купченко актер прожил почти пять десятилетий.

 

— В 2010 году в Таллинне, на сцене Русского театра, я организовывала творческий вечер Василия Ланового и Ирины Купченко, — рассказывает нашему порталу Светлана Янчек, директор театрального фестиваля «Золотая маска в Эстонии», которая участвует в осуществлении и других культурных проектов страны. — Какое-то время они были на сцене вместе, какое-то — каждый по отдельности, и когда показывали видео с фрагментами из фильмов и фотографий Ланового, мы с Ириной Петровной вместе стояли за кулисами. Я невольно наблюдала за ней и была удивлена, с какими восторгом, гордостью и обожанием она смотрела на экран, а потом обернулась ко мне и спросила: «Правда, красивый?» Будто они не много лет живут, да ещё и работают вместе, а познакомились буквально вчера. Удивилась я и на следующий день, когда для одного из эстонских телеканалов мы снимали с ними передачу. Купченко, человек воцерковленный, много говорила о том, как поддерживает православные фонды, а Лановой — о социалистических идеалах. И я поинтересовалась, как же такая полярность их мировоззрений не мешает им столько лет оставаться семьей. Ирина Петровна так искренне опешила: «А почему это должно нам мешать?! Каждый имеет право на свою личную точку зрения, и мы уважаем мнение друг друга». Она даже не могла допустить мысли, что какое-то убеждение Василия Семёновича может помешать ей любить его, быть с ним вместе. Увы, мне зачастую приходилось наблюдать в своём окружении совершенно обратное — когда идеологические разногласия не позволили людям состоять в браке дальше, и они разводились. Особенно ярко это было видно в период, когда Эстония становилась независимой после распада СССР, тогда же распалось и много смешанных по национальности браков. И вот в том, как можно иметь разные точки зрения, но продолжать любить и уважать друг друга, много лет быть семьёй, несмотря на смену эпох, идеологических взглядов, приоритетов в обществе, союз Ланового и Купченко является восхитительным примером!