Николай II — император-неудачник

На днях одна милейшая дама заблокировала меня в крупнейшей из наших соцсетей, перед этим обвинив в античеловечности, гордыне и чём-то ещё. Я бы привела полный список того, что во мне не так, но до блокировки не успела, так что цитирую по памяти. Причиной разногласий стало моё утверждение, что «хороший человек — это ещё не профессия», а идеализация семьи Николая в некоторых кругах носит чересчур раздутый характер. Дама искренне считает последнего императора Российской империи безвинной жертвой, которая попала в жернова истории, где коварные внешние враги и «пятая колонна» «подставили наивного и святого царя», а заодно с ним — и безгрешную императрицу, круглосуточно радеющую за что-то-там.

Наша «битва» происходила на полях её страницы по поводу очередного поста о безгрешности святого Ники. Каюсь: то, что меня забанят, было мне ясно с самого начала. Просто я надеялась услышать логически обоснованные доводы, подкреплённые фактами: мол, «царь-то был крут, но вот окружали его сплошные враги, да подосланные шпиЁны». Ну, хоть что-нибудь. Вместо этого я услышала лишь обвинения в собственной бесчувственности.

 

Я покряхтела, хотя и не удивилась — особенно на фоне экзальтированных историй о «мироточащем бюсте» и прочих «чудесах» нашего времени. И вновь задумалась: что ж, если всё было в правление Николая II так прекрасно, то из-за чего же тогда в стране случилось две революции-то? И почему же Россия потерпела два тяжелейших военных поражения за каких-то 15 лет?..

В отличие от дамы я искренне считаю, что канонизация царской семьи из-за мученической гибели (к ней у меня тоже масса вопросов) лишь усугубляет первопричину — то есть тот факт, что неумелое и бездарное правление Николая II за считаные годы свело на нет завоевания сильных монархов и сгубило целую империю. Не доведи это правление страну до развала, могло бы не быть ни отречения, ни расстрела в Ипатьевском доме.

Скорее всего, я бы не отважилась затрагивать столь болезненную для многих нынешних монархистов (кое-кого даже видела вживую) тему, не будь у меня «в копилке» публикаций о тех из Романовых, кто Россию спасал, созидал, делал империей: очерк о первом из Романовых — Михаиле Фёдоровиче (тихо, да ненавязчиво основал династию, начал индустриализацию страну), о Петре Великом (не будь Петербурга — не было бы меня), о Павле Петровиче (давно пора бы ускориться с канонизацией), об Александре III («пока российский император удит рыбу, Европа может подождать»).

 

Понятно, что субъективные факторы, связанные с царём, его семьей и их окружением, оказывавшие существенное влияние на управление государством, не стали единственными причинами событий 1917 года. Как сейчас говорят: революционный 1917 год во многом был обусловлен объективными обстоятельствами: противоречиями между нарождающейся крупной буржуазией и самодержавием, опиравшимся на помещиков; между крестьянами, рабочими и капиталистами, помещиками, церковью и государством; между командным составом армии и солдатами.

Экономические реалии

Каким же был уровень жизни населения в России в конце XIX — начале XX веков? Вот точка зрения представителей тогдашнего правительственного лагеря, противостоявшего либералам и революционерам, — министра финансов С. Ю. Витте, товарища министра внутренних дел, экономиста и идеолога умеренно правых В. И. Гурко и самого императора Николая II. Эти мнения были высказаны в разное время и таким образом позволяют в какой-то мере судить не только о статике, но и динамике предмета.

С. Ю. Витте на совещании министров 17 марта 1899 г., проходившем под председательством Николая II и обсуждавшем вопрос об основаниях действующей в России торгово-промышленной политики, говорил: «Если сравнивать потребление у нас и в Европе, то средний размер его на душу составит в России четвёртую или пятую часть того, что в других странах признаётся необходимым для обычного существования». Это высказывание Витте относится к завершающей стадии промышленного бума, пережитого Россией в 1890-е годы.

Как видим, достигнутые при этом успехи не вводили в заблуждение отца российской индустриализации. Отмечая, что промышленность России «увеличилась в последние 30 лет в семь раз», он подчёркивал, что «рост потребностей страны далеко опережает успехи её промышленного развития».

Интересна оценка В. И. Гурко, которого монархисты называют «человеком редкого ума и исключительного образования», «украшением сановной русской бюрократии». В своей работе «Наше государственное и народное хозяйство», опубликованной в 1909 г., он пессимистически констатировал, что Россия начинает проигрывать во всемирном соревновании, что она и до революции 1905 г. «занимала последнее место среди других мировых держав», после же революции «её экономическое положение проявляет грозные признаки ухудшения; количество многих производимых страной ценностей уменьшается, удовлетворение главнейших народных потребностей понижается, государственные финансы приходят во всё большее расстройство».

И, наконец, мнение императора Николая II, высказанное им накануне Первой мировой войны. В конце января 1914 г. с постов председателя Совета министров и министра финансов был уволен В. Н. Коковцов. Министром финансов бы назначен П. Л. Барк. В рескрипте о его назначении царь говорил, в частности, о том, что во время поездки по России в ушедшем году, связанной с торжествами по случаю 300-летия пребывания на престоле династии, он рядом со «светлыми явлениями» народной жизни видел также «печальную картину народной немощи, семейной нищеты и заброшенности хозяйств». Какая из названных сторон преобладала, ясно видно из того, как этот рескрипт комментировал Д. Ф. Джунковский, тогдашний товарищ министра внутренних дел и командир корпуса жандармов. Он называл его «весьма знаменательным», содержащим целый ряд указаний, каким путём должно идти отныне Министерство финансов для того, чтобы «извлечь из нищеты и невежества русский народ».

 

А что же Прибалтика?

Как пример приведём экономические показатели Эстляндии на рубеже веков (по данным всемогущей «Википедии»).

Землевладение: в Эстляндской губернии среди частновладельческих имений много владений, почти совершенно не допускающих продажу земель; существовавшее некогда ограничение, в силу которого покупщиками дворянских имений могли быть одни местные дворяне, хотя формально и отменено, но, в силу традиций, довольно крепко держится, и число землевладельцев недворян незначительно.

Земледелие: из 1 645 041 десятины учтённой в 1887 г. земли было: пахотной — 300 895, под усадьбами, огородами и садами — 11 808, сенокосной — 454 282 (из них заливной — 10 983), пастбищной — 300 835, лесной — 326 506.

Торговля: приморское положение Эстляндской губернии способствует развитию в ней торговли, особенно внешней. В 1902 г. выдано было 7131 свидетельство на право торговли и промыслов. По многочисленности и разнообразию торговых заведений первое место занимает город Ревель. Внутреннюю торговлю много оживляют ярмарки, которых во всей губернии в 1902 г. было 70 — 16 в городах и 54 в селениях. Оборот ярмарок (исключая 4 в городе Ревеле, о которых сведений нет) равнялся 710 тыс. руб. Во внутренние губернии из Эстляндии вывозится много спирта. Кредитные учреждения — за исключением 3 ссудо-сберегательных кассы, все сосредоточены в Ревеле.

Средства сообщения: железная дорога пересекает губернию от города Нарвы до Балтийского порта, на протяжении 242 вёрст; кроме того, от станции Тапс идёт дорога на Ригу, а от Ревеля — на Мейзекюль (Лифляндской губернии), с веткой к городу Вейсенштейну; длина всех железных дорог в пределах губернии 398 вёрст. Железнодорожных станций — 32.

Постройки: в городах, за исключением церквей, 11 222 здания, из них каменных — 2078, полукаменных — 289, деревянных — 6895; в городе Ревеле сосредоточено 74% всех зданий. В уездах около 46 000 построек, в том числе 89% деревянных. Богослужебных зданий — 237.

Медицина: больниц — 18, из них в городах — 7, на 356 кроватей (в Ревеле 4, на 303 кровати), в уездах — 11, на 310 кроватей.

Народное образование: к концу 1902 г. в губернии правительственных и частных учебных заведений было 664, с 28 464 учащимися (15 846 мальчиков и 12 618 девочек).

Население: по окончательному подсчёту переписи 1897 года в Эстляндской губернии было 412 716 жителей, в том числе в городах — 77 081; из городов только губернский город Ревель имеет 64 572 жителя, в остальных их не более 6 тыс. в каждом.

Трагедии, преследующие правление

Николай II вступил на престол после преждевременной кончины своего отца, императора Александра III, наступившей 20 октября (1 ноября) 1894 года.

Как император он стал именоваться следующим образом: «Божиею поспешествующею милостию, Мы, Николай Вторый, император и Самодержец Всероссийский, Московский, Киевский, Владимирский, Новгородский; Царь Казанский, Царь Астраханский, Царь Польский, Царь Сибирский, Царь Херсонеса Таврического, Царь Грузинский; Государь Псковский и великий князь Смоленский, Литовский, Волынский, Подольский и Финляндский; Князь Эстляндский, Лифляндский, Курляндский и Семигальский, Самогитский, Белостокский, Корельский, Тверский, Югорский, Пермский, Вятский, Болгарский и иных; Государь и Великий Князь Новагорода низовския земли, Черниговский, Рязанский, Полотский, Ростовский, Ярославский, Белозерский, Удорский, Обдорский, Кондийский, Витебский, Мстиславский и всея Северныя страны Повелитель; и Государь Иверския, Карталинския и Кабардинския земли и области Арменския; Черкасских и Горских Князей и иных Наследный Государь и Обладатель, Государь Туркестанский; Наследник Норвежский, Герцог Шлезвиг-Голштейнский, Стормарнский, Дитмарсенский и Ольденбургский и прочая, и прочая, и прочая».

Уже 14 (26) ноября 1894 года в Большой церкви Зимнего дворца Николай сочетался браком с немецкой принцессой Викторией Алисой Еленой Луизой Беатрисой Гессен-Дармштадтской, которая приняла через миропомазание православие с именем Александра и отчеством Фёдоровна.

 

Это был союз по любви (что редкость в династических браках). Родители цесаревича — император Александр III и императрица Мария Фёдоровна — были против этого брака, поскольку хотели женитьбы сына на французской принцессе. К тому же Николай и Алиса были дальними родственниками — как потомки немецких династий.

Тем не менее Александру III пришлось согласиться с выбором сына: после железнодорожной катастрофы под Харьковом его здоровье было подорвано, самочувствие неуклонно ухудшалось. Поэтому император дал согласие на свадьбу первенца. Состоявшаяся меньше чем через неделю после похорон царя она была омрачена проходившими панихидами и траурными визитами. «Самая нарочитая драматизация не могла бы изобрести более подходящего пролога для исторической трагедии последнего русского царя» (Великий князь Александр Михайлович. Книга воспоминаний. — Париж, 1933. ‒ С. 169—170).

 

Среди массы документов того времени так и нет ясного ответа: почему со свадьбой так торопились? Вот версия: Николай вступал на трон, а в России не было ни одного случая, чтобы царствующий император был холост. Может, поэтому?

В день торжественной коронации нового императора на Ходынском поле в мае 1896 года, на которую за «царскими гостинцами» пришло более 500 тысяч человек, началась массовая давка, в которой, по официальным данным, погибло 1389 человек и более 900 было покалечено, а по неофициальным — погибло более 4000 человек. Трагедия произошла по вине организаторов торжеств: они закрыли ямы и промоины на поле дощатыми настилами, которые, не выдержав напора толп, кинувшихся за бесплатным угощением, рухнули.

 

Несмотря на катастрофу, коронационные торжества были продолжены, что вызвало серьёзное возмущение в обществе. То, что императорская семья пожертвовала в пользу пострадавших 80 тысяч рублей, разослала по больницам тысячу бутылок мадеры и несколько раз посещала пострадавших, общего отношения к событию уже не изменило.

 

Потом было «Кровавое воскресенье»: 9 января 1905 года правительственные войска расстреляли организованное священником Гапоном мирное шествие рабочих к Зимнему дворцу с петицией об их нуждах. Наряду с экономическими, петиция включала ряд политических требований, главным из которых был созыв народного представительства в форме Учредительного собрания. Причиной разгона шествия стал как раз политический характер выступления и стремление демонстрантов прорваться сквозь оцепление солдат. Погибло 130 манифестантов. Хотя в день шествия самого царя не было ни во дворце, ни в городе, разгон демонстрации и гибель людей вызвали взрыв возмущения в российском обществе.

Показательным примером отношения Николая к трагедии стал приём делегации рабочих, специально отобранных новым градоначальником Треповым. Николай заявил делегатам, что «мятежною толпою заявлять Мне о своих нуждах — преступно», но затем простил их вину.

Николай не имел прямого отношения ни к ходынской давке, ни к «Кровавому воскресенью». Однако во всём обвинили его. Радикальной оппозицией Николай II был прозван «Кровавым» — под таким именем, собственно, последний русский император и вошёл в историю (Курлов П. Г. «Государь император Николай Александрович // Гибель императорской России». — Берлин, 1923. — Гл. II).

Начавшаяся в 1904 году война с Японией была бездарно проиграна. Японцам были сданы крепость Порт-Артур и Ляодунский полуостров. В битве при Цусиме погибла почти вся российская эскадра, направленная из Балтийского моря. Поражение в войне спровоцировало революцию, заставшую Николая принять в августе 1905 года манифест об учреждении Государственной думы как законосовещательного органа и в октябре того же года — манифест о даровании населению основных гражданских свобод и обязательном согласовании всех принимаемых законов с Госдумой.

Все эти события не добавляли авторитета Николаю II, и люди всех сословий видели в нём неудачника, неспособного вершить государственные дела.

 

Царская непоследовательность и упёртость

Характерной чертой правления Николая были крайняя непоследовательность во внешней политике и отсутствие гибкости — во внутренней. Отсюда и появилась — ещё при его жизни — молва о его внушаемости и управляемости. Эти наклонности проступили сразу после восхождения на престол. К примеру, он в течение только одного 1896 года неоднократно менял своё видение восточной политики (под которой в те времена подразумевались взаимоотношения с Османской империей), принимая то английское предложение, то затем французское, а уже потом под давлением министра финансов Сергея Витте и вовсе отказался от них. Были даже планы по высадке военного десанта под Стамбулом, от которых его также отговорили.

По этому поводу граф Владимир Ламздорф (будущий министр иностранных дел) с разочарованием отметил: «Молодой государь меняет свои точки зрения с ужасающей быстротой».

Во внутренней же политике Николай выступал как жёсткий консерватор. Никакого стремления к ослаблению положения самодержавия он не высказывал, равно как и мыслей о либерализации общественной жизни.

На первом публичном выступлении в качестве императора 29 января 1895 года в Николаевском зале Зимнего дворца Николай заявил следующее: «Мне известно, что в последнее время слышались в некоторых земских собраниях голоса людей, увлекавшихся бессмысленными мечтаниями об участии представителей земства в делах внутреннего управления. Пусть все знают, что я, посвящая все свои силы благу народному, буду охранять начала самодержавия так же твёрдо и неуклонно, как охранял его мой незабвенный, покойный родитель» («Правительственный вестник», 18 (30) января 1895, № 14, с. 1).

Это, по сути, стало вызовом всему прогрессивному российскому обществу, жаждавшему перемен и политических свобод, но в ответ получившему только гарантию «стабильности» всего и вся. В начале 1910-х годов представитель левого крыла кадетов В. П. Обнинский писал о речи царя в своём антимонархическом сочинении:

«Уверяли, что в тексте стояло слово «несбыточными» (вместо «бессмысленными»). Но как бы там ни было, оно послужило началом не только всеобщего охлаждения к Николаю, но и заложило фундамент будущего освободительного движения, сплотив земских деятелей и внушив им более решительный образ действий. <…> Выступление 17 (29) января 1895 года можно считать первым шагом Николая по наклонной плоскости, по которой он продолжает катиться и доселе, всё ниже спускаясь во мнении и своих подданных, и всего цивилизованного мира» (Обнинский, 1912, с. 48, 51).

Неудачная женитьба

Женитьба Николая имела трагические последствия для всей династии. В отличие от нерешительного мужа, его супруга оказалась женщиной волевой и властной. Николай безраздельно ей подчинялся, и так её мысли и решения стали влиять на государственные дела.

Увы, но за свою невестку не приняла мать Николая — Мария Фёдоровна, урождённая датская принцесса Дагмара, ранее тепло принятая в России и легко вошедшая в петербургское общество.

 

Мария Фёдоровна — очень весёлая, умная, очень общительная, светская, лёгкая женщина. С одной стороны, она внесла в жизнь петербургского двора много живости, веселья, лёгкости, придала ему своеобразный блеск. С другой стороны, она была великолепная жена и мать. За 14 лет брака у Александра Александровича и Марии Фёдоровны родилось шестеро детей. В этой семье не было проблемы, как у Николая с Аликс, с рождением наследника. Эта маленькая, хрупкая женщина, казалось бы, полная противоположность своему мужу, русскому богатырю, прекрасно с ним уживалась, — это была чудесная, гармоничная семейная пара. Мария Фёдоровна полностью разделяла политику мужа, никогда не считала себя вправе что-то ему советовать, но очень хорошо воспринимала те принципы управления государством, которые он исповедовал.

Николай, будучи человеком слабовольным, мать боготворил. После женитьбы перед ним встал трудный выбор: две женщины, и обе его любят, и обе хотят на него влиять — кому подчиниться? Николай в конце концов выбрал жену. И конфликт между свекровью и невесткой, который начал развиваться с самого начала, стал необратим. На несчастье, это была семья правящего императорского дома, от которой зависела судьба миллионов подданных.

 

Сперва Мария Фёдоровна оказалась задетой тем, что любовная история между Ники и его будущей невестой развивалась у неё за спиной. Ключевую роль в устройстве брака Алисы с Николаем Александровичем сыграли усилия сестры будущей невесты, великой княгини Елизаветы Фёдоровны и её супруга, великого князя Сергея Александровича (брата её царственного супруга), через которых осуществлялась переписка влюблённых.

Вот весьма показательная характеристика взаимоотношений Марии Фёдоровны с её невесткой, с которой они прожили, пусть и не всегда рядом, 22 года:

«Отношения их складывались плохо, а с течением времени — очень плохо. К 1917 году отношений практически уже не было. В 1916 году Мария Фёдоровна уехала из Санкт-Петербурга в Киев под благовидным предлогом устройства госпиталя для помощи раненым на фронтах Первой мировой войны, а по сути для того, чтобы не быть в Петербурге, не видеть Распутина, не присутствовать при всём том, что казалось ей чудовищным и что вело, по её мнению, страну и династию к гибели.

Если мы посмотрим её дневники, то увидим, что с какого-то момента Мария Фёдоровна перестаёт называть Александру Фёдоровну по имени и постоянно пишет: «Она, она…». Когда произошло убийство Распутина и когда Александра Фёдоровна распорядилась от своего имени арестовать великого князя Дмитрия Павловича, члена императорской семьи, Мария Фёдоровна была вне себя: кто такая Александра Фёдоровна? Она жена императора, у неё нет никаких властных полномочий. После этого случая она стала называть невестку фурией.

После подписания манифеста 17 октября 1905 года Мария Фёдоровна потеряла всякое влияние на сына в плане назначения кого-либо на государственные должности. Она понимала, что её советы пропускаются мимо ушей, что её место заняла Александра Фёдоровна. Распутина Мария Фёдоровна принять не смогла, что опять же отражается в её дневниках и записях: «Господи, открой глаза моему бедному Нике. Господи, открой ему глаза».

Плохие отношения между Александрой Фёдоровной и Марией Фёдоровной — между Аликс и Мини — в конечном итоге привели к расколу в царской семье. Привели к тому, что Николай Александрович и Александра Фёдоровна остались абсолютно одни».

 

Супруга-советчица

До Первой мировой войны императрица не пыталась вмешиваться в политическую сферу и таким образом влиять на принятие решений супругом. Это хорошо видно из её переписки с Николаем. Хотя уже в этот период, опираясь на воспоминания современников, можно выявить характерные черты её политического мировоззрения. В своём супруге Александра Федоровна видела самодержавного, обладающего неограниченной властью монарха, который не обязан ни перед кем отчитываться и воле которого беспрекословно должны подчиняться министры («царские слуги»).

Баронесса Софья Буксгевден, близкая подруга императрицы, в своей книге «Венценосная мученица» писала, что до Первой мировой войны «императрица едва затрагивала в своих письмах вопросы политики» (Буксгевден С.К. «Венценосная мученица. Жизнь и трагедия Александры Федоровны». М., 2010. С. 185).

Действительно, судя по переписке, император и императрица о политике не упоминали, однако Александра Фёдоровна могла давать определённые советы мужу. Так, 22 июля 1902 г. она послала Николаю II, который в это время был в Ревеле на встрече с кайзером Вильгельмом, письмо следующего содержания: «Но наш дорогой друг [Низье Антельм Филипп — французский маг-медиум и мартинист, — прим автора] поможет тебе ответить на вопросы Вильгельма. Будь дружественным, но строгим, чтобы он понял, что он не смеет шутить с тобой, и чтобы он научился уважать и бояться тебя» (ГАРФ. Ф. 601. Оп. 1. Д. 1148. Л. 32).

Здесь можно отметить два момента. Первый: доверие Александры Фёдоровны к Филиппу — придворному экстрасенсу, предсказавшему рождение наследника Алексея в 1904 г. (напрашивается параллель с ещё одним целителем, который появился позже, — Распутиным); второй: совет быть более строгим к кузену, дабы тот почтительно относился к российскому монарху. Рекомендации подобного рода императрица будет давать и в дальнейшем.

Такие воззрения были близки Николаю II, считавшему себя «Хозяином земли русской». К тому же круг общения императора был достаточно обширным, в связи с чем он мог прислушиваться к различным мнениям. Но в начале XX века политическая ситуация в стране резко изменилась: революция 1905 г. ускорила появление первого в России законодательного органа — Государственной Думы, которая стала существенным фактором политической жизни страны. Императрица не учла этого, считая Думу незначительным учреждением, которое должно подчиняться монаршей воле. Такие воззрения не могли не вызвать конфронтации Александры Фёдоровны с Государственной Думой, которая с годами только усилилась.

Война, в ходе которой происходили широкая мобилизация трудоспособного мужского населения, лошадей и массовая реквизиция скота и сельскохозяйственных продуктов, пагубно сказывалась на экономике, особенно на селе. В среде политизированного петроградского общества власть оказалась дискредитирована скандалами (в частности, связанными с влиянием Григория Распутина и его ставленников — в Москве и в Петербурге практически все крупные предприятия управлялись немцами, которых назначала императрица и Распутин) и подозрениями в измене. Декларативная приверженность Николая идее «самодержавной» власти вступала в острое противоречие с либеральными и левыми устремлениями значительной части думцев и общества.

 

Влияние Распутина

Ситуация осложнялась тем, что родившийся в 1904 году цесаревич Алексей страдал неизлечимым наследственным заболеванием — гемофилией, перешедшей к нему от матери, унаследовавшей болезнь от своей бабки — английской королевы Виктории. Болезнь держалась в тайне от всех, кроме самых близких людей, и приносила страдания царице. Со временем она стала истеричной и всё больше отходила от общества. Александра Фёдоровна искала способы излечения ребёнка, и в 1905 году царскую семью познакомили с Григорием Распутиным — известным в столичном светском обществе «божьим человеком», как его называли, «старцем».

«Старец», судя по реакции Александры Фёдоровны, действительно обладал способностями целителя и облегчал страдания наследника. Он стал регулярно посещать царский дворец и приобрёл сильное влияние на императрицу и через неё — на императора. Встречи царицы и Распутина организовывала её фрейлина Анна Вырубова, имевшая влияние на царицу. Так как истинная цель посещений царского дворца скрывалась, то частые встречи царицы и Распутина при дворе и в обществе стали расцениваться как любовная связь. Этому способствовала любвеобильность «старца», имевшего связи с женщинами из светского общества Петербурга.

О том, что происходило в стране, о тлетворном влиянии Распутина на страну и на династию, царю многократно пытались рассказать его царедворцы и члены семьи. Ответ был один: «Всё — клевета. На святых всегда клевещут». О таких разговорах Николай тут же сообщал супруге, которая прекращала отношения с людьми, «давившими» на государя.

Распутин пытался отговаривать царя от вступления в войну. Однако после тяжёлых военных поражений в 1915 году Распутин и императрица убедили Николая стать Верховным главнокомандующим и сместить с этой должности Великого князя Николая Николаевича, который резко выступал против «старца».

Это решение стало самоубийственным: царь слабо разбирался в военных делах; в обществе и армии такое решение было воспринято враждебно. Все расценили это как всевластие «старца», который после отъезда царя в Ставку приобрел ещё большее влияние на императрицу и стал вмешиваться во все государственные дела. Распутин получил фактически неограниченную власть: назначал и увольнял министров и генералов, помыкал епископами и архиепископами.

 

А. А. Брусилов в своих воспоминаниях писал, что впечатление в войсках от этой замены было самое негативное и «никому в голову не приходило, что царь возьмёт на себя при данной тяжёлой обстановке на фронте обязанности верховного главнокомандующего. Было общеизвестно, что Николай II в военном деле решительно ничего не понимал, и что взятое им на себя звание будет только номинальным» (Алексей Брусилов «Мои воспоминания», — М.: Вече, 2014 г. — 288 с., стр. 174).

Находившийся в Ставке с осени 1915 года Николай II фактически уже не управлял страной — в столице всем заправляла непопулярная и нелюбимая в обществе супруга, находившаяся под безграничным влиянием Распутина. Они обменивались с Николаем телеграммами и убеждали его в принятии тех или иных решений.

Как описывают общавшиеся с Александрой Фёдоровной в это время люди, императрица стала нетерпимой к любому мнению, противоречащему её взглядам, чувствовала себя непогрешимой и требовала от всех, в том числе от царя, исполнения своей воли.

Началась «министерская чехарда» в правительстве, министры отправлялись в отставку, не успев даже вникнуть в суть дела, многие кадровые назначения были трудно объяснимы, все связывали это с деятельностью Распутина, а столичная элита использовала это в своих целях и, находя подход к «старцу», проводила нужные решения.

Недовольство в высших кругах

К 1915 году от уважения к царю не осталось и следа. Приведём несколько выдержек из документов того времени.

Заседание Совета министров 21 августа 1915 г.:

Министр иностранных дел С. Д. Сазонов: «Нам остаётся только одно — твёрдо и определённо заявить Его Императорскому Величеству: Вы себя и Россию ведёте на гибель; нам наша совесть не позволяет Вам помочь; подыщите себе других сотрудников».

Исполняющий должность Обер-прокурора Св. Синода А. Д. Самарин: «Я тоже люблю Царя, глубоко предан Монархии. Но если Царь идёт во вред России, то я не могу за ним покорно следовать».

Председатель Совета Министров И. Л. Горемыкин: «В моём понимании воля Царя должна исполняться как заветы Евангелия».

С. Д. Сазонов: «Тогда остаётся только одно — топиться». Источник: белоэмигрантский сборник «Архив русской революции», том XVIII. Берлин. 1926 г.

Из письма великого князя Николая Михайловича от 1 ноября 1916 г.: «Так дальше управлять Россией немыслимо». Источник: С. Яковлевъ. «Послѣднiе дни Николая II. Офицiальные документы. Разсказы очевидцевъ.» 2-е изданiе. Петроградъ. Типографiя бывш. «К. Биркенфельдъ«, В. О., 8-я л., № 1. 1917 г.

Великий князь Александр Михайлович — Николаю II (1917 г.): «[1 января.] недовольство растёт, начинает пошатываться даже монархический принцип и отстаивающие идею, что Россия без Царя существовать не может, не имеют почвы под ногами, так как факты развала и произвола налицо».

«[25 января.] Такое положение продолжаться не может. Ты, вероятно, читал обращение к Тебе новгородского дворянства, ведь так можно говорить только тогда, когда глубоко сознаёшь ту пропасть, на краю которой мы стоим, и уверяю Тебя, что все Тебе истинно верные люди именно так и думают. Приходишь в полное отчаяние, что Ты не хочешь внять голосам тех, которые знают, в каком положении находится Россия, и советуют принять меры, которые должны вывести из хаоса, в котором мы все сегодня находимся». Источник: белоэмигрантский сборник «Архив русской революции», том V. Издательство «Слово». Берлин. 1922 г.

Противостояние родни

В 1916 году, когда вдовствующая императрица Мария Фёдоровна проживала в Киеве, ей стал регулярно писать Великий князь Николай Михайлович. Его брат Александр Михайлович был женат на младшей дочери Марии Фёдоровны — Ксении, а их дочь Ирина была замужем за князем Феликсом Юсуповым. Так вот, Николай Михайлович регулярно составлял для Марии Фёдоровны сводки происшествий в Петербурге, и относятся они все к одной теме: Распутин, вмешательство Александры Фёдоровны в политику. Родственный круг понимал, что дела плохи, и пытался что-то сделать.

Николай Михайлович — Марии Фёдоровне, «Разные факты с 12 по 19 ноября 1916»: «Граф Гудович мне рассказал, что его племянница, маленькая графиня Гендрикова, поведала ему, что две дамы, т. е. А. Ф. и Аня, имели тетради, где были записаны имена людей всех классов по алфавиту, и что в этих тетрадях они искали обычно людей, годных в министры. Признайте, что это уже чистое безумие.

Есть лишь одно средство, Сандро и Павел не против, это чтобы самые близкие, Вы и Ваши дети, взяли на себя инициативу провести медицинскую консультацию всех наших знаменитостей с медицинской точки зрения, и потом отправить в отдалённый санаторий, с Вырубовой или без неё, для прохождения серьёзного лечения. Иначе будьте готовы к любым случайностям. Скажите это Сандро — поскольку это моё твердое мнение» [Сандро — Великий князь Александр Михайлович, российский государственный и военный деятель, четвёртый сын великого князя Михаила Николаевича и Ольги Фёдоровны, внук Николая I. Павел — Великий князь Павел Александрович, шестой сын императора Александра II и его супруги императрицы Марии Александровны; генерал-адъютант, генерал от кавалерии, — прим. автора].

Решение убить Распутина принималось большим количеством Романовых. В ночь с 16 на 17 декабря Распутин был убит во дворце Юсуповых на Мойке. О том, что его убили Юсупов с Дмитрием Павловичем, говорил весь Петербург. Войсками весть об убийстве «старца» была встречена с восторгом: «Никто не сомневался, что теперь-то государь найдёт себе людей честных и преданных».

Однако «распутинский яд долгие годы отравлял высшие сферы государства и опустошил самые честные, самые горячие души. В итоге кто-то не хотел принимать решения, а кто-то считал, что их и принимать-то незачем» (Князь Феликс Юсупов, Мемуары, в двух книгах. До изгнания. 1887—1919. В изгнании., перевод с французского Елены Кассировой, изд. «ЗАХАРОВ», Москва, 1998 год, стр. 222).

Мария Фёдоровна тогда записала в свой дневник, что невестка «видно, совсем свихнулась от бешенства и жажды мести» и стала делать совсем уж скандальные вещи: телу Распутина воздавали неподобающие почести; не имея на то права, Александра Фёдоровна отдала приказ об аресте Дмитрия Павловича и Феликса, потребовала расследования. Николай Михайлович написал Марии Фёдоровне пространное письмо, начинавшееся с заявления, что «это не акт вульгарного убийства, это поражение врага России, иными словами, это акт патриотический».

Вот выдержки из этого письма: Николай Михайлович — Марии Фёдоровне, «Разные факты с 17 по 22 декабря 1916»: «Плешивец, пишущий Вам, много думал, много размышлял, проводил бессонные ночи, обегал на заре пустые петербургские набережные — и он говорит Вам — не ищите никогда и Вы имён смельчаков, исполнивших этот акт гражданского мужества, высокого патриотизма и избавления. Слово — серебро, а молчание — золото!

Мадам безумна как никогда. Ночью 19-го, после вскрытия трупа, пришёл приказ перевезти … тело ничтожного в Царское!!

Ещё два назначения состоялись под влиянием убитого …

Мадам всё больше встаёт во главе, топя Ники … А время проходит, сплетни усиливаются, общее положение и всё внушают опасения.

Я вновь ставлю перед Вами ту же дилемму. После гипнотизёра, надо постараться обезвредить А. Ф., т. е. загипнотизированную. Во что бы то ни стало надо её отослать как можно дальше или в санаторий, или в монастырь. Речь идёт о спасении престола — не династии, которая ещё прочна, но теперешнего государя. Иначе будет слишком поздно. … Вся Россия знает, что покойный Распутин и А.Ф. — одно и то же. Если первый убит, вторая должна исчезнуть. От этого зависит общее спокойствие…»

Александра Фёдоровна, как мы знаем, никуда не исчезла. Семье Романовых не удалось ничего предпринять, а через два месяца случилась Февральская революция…

 

Читайте по теме:

Отречение Николая II — фальсификация о намерениях

9 июня: Встреча императоров Николая II и Эдуарда VII в Ревеле

Александр III — царь-миротворец