Остзейская кузница кадров (окончание)
Продолжение рассказа о выдающихся представителях остзейских родов на службе империи.
Фёдор Фёдорович Буксгевден (1750‒1811) — боевой генерал, который был востребован при трёх императорах — Екатерине Великой, Павле I и Александре I. Слава «Буксгевдена-завоевателя» гремела по всей империи. Он происходил из древнего нижнесаксонского рода, представители которого в XIII веке переселились в Ливонию. Родился на острове Эзель (ныне Сааремаа). Был женат на внебрачной дочери А. Г. Орлова и Екатерины Великой — Наталье Алексеевне Алексеевой.
Будучи кадетом, принял участие в русско-турецкой войне 1768‒1774 гг. Отличился при взятии Бендер. Во время русско-шведской войны 1788‒1790 гг. в Роченсальмском сражении ему удалось высадить десант и установить на береговой линии на острове Куцель-Мулим артиллерийские батареи.
В войне с Польшей 1794 года командовал дивизией. После взятия Праги (предместья Варшавы) Суворов назначил его комендантом польской столицы и вверил ему управление Польшей.
Александр I назначил его председателем учреждённого в 1802 г. комитета для уравнения городских повинностей и рижским генерал-губернатором. В 1805 г., находясь в армии Кутузова, принимал деятельное участие в сражении при Аустерлице. После Тильзитского мира 1807 года принял главное начальство над армией и быстро укомплектовал её ратниками ополчения. В шведскую войну 1808 года Буксгевден был главнокомандующим; при нём крепость Свеаборг сдалась русским войскам, а вся Финляндия была очищена от шведских войск.
Фёдор Иванович Тизенгаузен (1782‒1805) вошёл в историю как герой Аустерлица. Многим он известен как прототип князя Андрея Болконского. Именно драматическая гибель Тизенгаузена была описана великим русским писателем в «Войне и мире». Родился в Ревеле (ныне Таллинн) в семье камергера.
Принимал участие в кампании 1805 года против французов и был смертельно ранен в сражении 2 декабря при Аустерлице: «Громады французов валили на высоте с разных сторон. Кутузов понёсся вперёд и был ранен в щёку. Любимый зять Кутузова, флигель-адьютант граф Тизенгаузен, со знаменем в руках повёл вперед один расстроенный батальон и пал, пронзённый насквозь пулею».
Фёдор Тизенгаузен известен ещё и благодаря своему женскому окружению. Он был мужем дочери Кутузова Елизаветы Михайловны Хитровой и отцом знаменитой музы пушкинской эпохи Дарьи (Долии) Фикельмон, переписка которой является бесценным свидетельством русской дворянской жизни того времени.
Впрочем, первые Тизенгаузены оказались на русской земле далеко не с благими намерениями. Это были лучшие друзья и ближайшие сторонники епископа Альберта, ставшего первым ливонским феодалом. Их подношения стали материальной основой для строительства символа католического господства в Прибалтике — Домского собора Риги. Семья Тизенгаузенов даже изображена на одном из витражей этой церкви. А Фёдор Тизенгаузен нашёл вечный покой в другом Домском соборе — в Таллинне.
Прародитель балтийской ветви Бенкендорфов, Иоганн, был бургомистром ещё шведской Риги. Один из его сыновей, Иоганн-Михаэль был обер-комендантом Ревеля, а внук Христофор Иванович — ветераном множества екатерининских войн. А в годы правления Павла I Христофор был назначен на весьма ответственную должность военного губернатора Риги.
Настоящую славу всей семье принёс его сын — имя Александра Христофоровича Бенкендорфа (1782‒1844) мы знаем с детства, но исключительно как гонителя Пушкина и главного жандарма России.
Примитивно односторонняя трактовка личности Бенкендорфа вступает в противоречие с фактами. Например, Пушкин характеризовал его как «честного и достойного человека». Поэт Пётр Вяземский признавался, что «в глубине души ценит Бенкендорфа». Поэт Фёдор Тютчев писал своей жене о нём: «Это одна из самых лучших человеческих натур, какие мне доводилось встречать».
Ещё более поразительно, что даже декабристы отзывались о нём с симпатией. Волконский, Штейнгейль, Басаргин, Корнилович, Лорер — все они сохранили добрые чувства к своему «тюремщику».
Он писал мемуары — 18 тетрадей о времени царствования Александра I и Николая I оставлены нам в наследство этим человеком. Глава III отделения Собственной Его Императорского Величества канцелярии, шеф жандармов был, по меткому выражению весьма экзальтированной английской художницы и писательницы Елизабет Ригби, посетившей в 1840 году принадлежащее Бенкендорфу имение Фалль (Эстония), «человеком, который знал и хранил все тайны России».
Михаил Богданович Барклай де Толли (1761‒1818) — один из лучших полководцев в российской истории, генерал от инфантерии, военный министр, герой Отечественной войны 1812 года. Он стал одним из четырёх военачальников, удостоенных всех четырёх степеней ордена Св. Георгия, успел за два года подготовить армию к войне с Наполеоном. В числе многих его заслуг — создание военной контрразведки и разработка методов ведения партизанской войны.
Сделавший блестящую карьеру, Барклай де Толли при жизни нередко испытывал на себе зависть и нелестные отзывы недоброжелателей. Именно поэтому Александр Сергеевич Пушкин посвятил ему стихотворение «Полководец», публикация которого вызвала в свете скандал:
«О люди! жалкий род, достойный слёз и смеха!
Жрецы минутного, поклонники успеха!
Как часто мимо вас проходит человек,
Над кем ругается слепой и буйный век,
Но чей высокий лик в грядущем поколенье
Поэта приведёт в восторг и в умиленье!»
Одной из наиболее известных кампаний Барклая де Толли стала русско-шведская война 1808–1809 гг., в ходе её русские войска совершили переход к берегам Швеции по льду Ботнического залива. Этот поход современники нередко сравнивали с переходом Суворова через Альпы.
Именно Барклаю принадлежит идея стратегии войны с Наполеоном, позволившая измотать противника и в итоге одержать победу. Сменивший его на посту главнокомандующего М. И. Кутузов сохранил тактику и стратегию Михаила Богдановича.
Его предки были представителями бюргерского рода Риги, которым удалось дослужиться до высших должностей в прибалтийской администрации. Дед великого русского полководца Вильгельм был рижским бургомистром, а его герб располагается в церкви Святого Петра. Фамилия «Барклай-де-Толли» образовалась в результате слияния двух фамилий — коренных рижских сановников де Толли и переселенца из Англии Питера Баркли, который бежал на более спокойные берега Ливонии из объятого мятежом Лондона, где Оливер Кромвель жестоко подавил сторонников свергнутого короля.
«Готов вместе с ней потерять своё состояние»
Особое место среди аристократов Балтии занимает род баронов Штиглицев. Этот род не принадлежит к древним рыцарским фамилиям. В 1798 году Фредерика Луиза Штиглиц, вдова придворного советника князя Вальдекского, продала свой дом в Арользене и переехала к старшему брату, учившемуся в Гёттингенском университете. Потомки Штиглицев в поисках счастья отправились в Россию.
Один из братьев Штиглицев — Людвиг Иванович Штиглиц (1779‒1843) — основал в 1803 году собственный торговый дом. В вознаграждение услуг, оказанных правительству, он и получил баронский титул. Людвиг стал одним из создателей пароходной линии между Любеком и Петербургом. Заключил первый российский государственный заём в 50 миллионов рублей серебром на постройку железной дороги из Петербурга в Москву. Значительные суммы вносил на содержание Технологического института и двух училищ — Коммерческого и Торгового мореплавания. За его счёт существовали Дом призрения для нищих, детская больница и образцовый приют. Наследником многомиллионного состояния стал единственный сын — Александр Штиглиц.
Александр Людвигович Штиглиц (1814‒1884) — фигура поистине легендарная и грандиозная по меркам не только России, но и всего мира. Банкир, первый управляющий государственным банком Российской империи, меценат, основатель Училища технического рисования в Петербурге, на собственные средства построивший железную дорогу из Петербурга в Петергоф с веткой в Красное Село и из Гатчины в Лугу. Барону А. Л. Штиглицу подчинялись все банкирские дома и маклеры империи. Ни один торговый дом не имел возможности не только вести банковские операции, но и заниматься внешней торговлей, если не следовал условиям конторы «Барон Штиглиц и К°». Штиглиц закупал громадные партии хлопка, продавал за границу сало, лён, пеньку. Подавляющую часть богатств Штиглиц вкладывал в русские фонды, что придавало ему огромный вес за пределами России. С его векселями, как с обычными деньгами, можно было объехать всю Европу, Америку и Азию.
Он жертвовал огромные деньги на культуру, искусство, просвещение, церковь. Однажды в ответ на язвительно-скептическую насмешку одного финансиста относительно экономического положения в стране
ответил: «Отец мой и я нашли своё состояние в России. Если она окажется несостоятельной, то и я готов вместе с ней потерять своё состояние».
Вместо заключения
Наверное, именно об этих людях Михаил Юрьевич Лермонтов писал:
«Да, были люди в наше время,
Могучее, лихое племя!»
Повторюсь: в этом скромном обзоре удалось упомянуть лишь некоторых. Многие и многие балтийские немцы, потомки тех, кто вторгался на Русь как беспощадный завоеватель, стали русскими по духу и по уму, патриотами, не щадившими жизни ради славы и величия Родины.
Вечная слава.
Первую часть материала можно прочесть тут.
Комментарии закрыты.