Шаляпин в Ревеле, или Как Эстония открыла великому певцу путь на Запад

Первые европейские гастроли

После 1918 года определённая часть деятелей культуры молодой Советской России по старой привычке продолжала называть Таллинн Ревелем. Тем не менее город прежней Эстляндской губернии теперь стал заграницей, державой иностранной, но главное — окном в Европу, а это уже не просто слова.

Вот какими словами описывает в мемуарах свой первый визит в Таллинн Фёдор Иванович Шаляпин — русский оперный и камерный певец, солист Большого и Мариинского театров (в разное время), солист театра Метрополитен-опера, первый Народный артист Республики, художественный руководитель Мариинского театра, занимавшийся, помимо пения, живописью, графикой, скульптурой:

 

«Но никогда в жизни я не забуду той великой, жадной радости, которую я пережил однажды утром весной 1921 года, увидев перед собой человека, предлагающего мне выехать с ним петь концерт за границу. „Заграница“ -то, положим, была доморощенная — всего только Ревель, ещё недавно русский губернский город, но теперь это как-никак столица Эстонии, державы иностранной, — окно в Европу. А что происходит в Европе, как там люди живут, мы в нашей советской черте оседлости в то время не имели понятия. В Ревеле — мелькнуло у меня в голове — можно будет узнать, что делается в настоящей Европе…

Возвращаясь в Петербург, я в пути подводил итог моим ревельским впечатлениям.

1. Жизнь за границей куда лучше нашей, вопреки тому, что нам внушали в Москве и Петербурге.
2. Советы не в очень большом почёте у иностранцев.
3. Меня считают большевиком по злостным сплетням и потому, что я приехал из России, где живу и продолжаю жить под большевистским режимом.
4. Песни мои все-таки приняты были хорошо.

В общем, значит, первая разведка оказалась благоприятной. Если я вырвусь в Европу, работать и жить я смогу».

В связи с тем, что концерты Шаляпина в Ревеле прошли с большим успехом, они сразу привлекли внимание международных театральных антрепренёров. Практически сразу певец получил приглашение от импресарио из США. Поэтому хлопотать о получении визы Шаляпин начал, едва вернувшись из Ревеля. В те дни, 15 июля 1921 года, нарком просвещения Анатолий Луначарский присылает Федору Ивановичу телеграмму:

«Я получил от фирмы с занятным названием „Несравненная Павлова“ приготовленный для Вас весьма серьёзный контракт, который Вы, вероятно, подпишете. Завидный гонорар. По исчислению Наркомфина Вы будете там получать за выступления 57 миллионов на наши деньги. Вот как мы Вас грабим, когда платим Вам по 5 миллионов. Что касается Вашего большего дела, об устройстве Вас в России, то оно всё ещё переваривается в недрах Совнаркома».

 

В общем, визу Шаляпин получил и отправился на гастроли. Правда, было одно условие: 50% гонорара певец должен был отдавать cоветской власти. Шаляпин согласился: в России оставалось его многочисленное семейство. Только к 1927 году Шаляпин смог перетащить многочисленных детей и родственников. В России осталась первая жена — итальянка Иола Торнаги-Шаляпина, старшая замужняя дочь и сыновья. Иола прожила в России 64 года и лишь во времена хрущёвской оттепели, в 1960 году, вернулась на родину, где в 1964 году скончалась после продолжительной болезни в возрасте 90 лет.

 

Но это случится гораздо позднее, а пока что в августе 1921 года благодаря помощи Луначарского певец получает визу и бесплатно добирается до Риги: он едет вместе с дипломатами в министерском вагоне. Здесь после встречи с приятелем — тенором Мариинского театра — был организован блестящий концерт, после которого на Шаляпина посыпались предложения петь из Европы, Китая, Японии и Австралии. В эту же поездку Шаляпин побывал в Лондоне и в США.

Навсегда Шаляпин покинул Россию в 1922-м, хотя внешне тот его отъезд выглядел, как обычные гастроли. Разве что в поездке его сопровождала семья, что организовать было достаточно непросто.

«И вот тут — каюсь — я решил покривить душою. Я стал развивать мысль, что мои выступления за границей приносят советской власти пользу, делают ей большую рекламу. „Вот, дескать, какие в Советах живут и процветают артисты!“ Я этого, конечно, не думал. Всем же понятно, что если я неплохо пою и неплохо играю, то в этом председатель Совнаркома ни душой ни телом не виноват, что таким уж меня задолго до большевизма создал Господь Бог. Я это просто бухнул в мой профит», — вспоминал певец.

Что же такого происходило на родине, что обласканный властью певец, первый Народный артист Республики, задумал навсегда её покинуть?

 

Предыстория: постреволюционный Петроград

В мае 1921 года на заседании Политбюро ЦК РКП(б) в присутствии В. И. Ленина среди тем обсуждается вопрос о разрешении Шаляпину выехать за границу. А. В. Луначарский писал:

«Рано или поздно, но он от нас удерёт. Это не подлежит для меня никакому сомнению. Разница между его заработком в России и за границей громадная. Допустим даже, что он не соблазнится в этот раз остаться в Америке. Это случится либо в следующую его поездку, либо просто он в один прекрасный день перейдёт финскую границу и — конец. У нас таким образом уехало из России видимо-невидимо актёров без всякого нашего разрешения. Легко может сделать это и Шаляпин, будет скандал».

Но дело было не только в гонорарах. Шаляпин много зарабатывал, но и много тратил. И не только на себя, хотя в шутку и называл себя «буржуем», будучи большим любителем роскоши. Например, в том же 1905 году Шаляпин жертвовал свои гонорары рабочим. Его выступления с народными песнями порой превращались в народные выступления, а песню «Дубинушка» знали наизусть. Во время Первой мировой войны Шаляпин на собственные средства организовал два лазарета для раненых солдат, причём никоим образом не разглашая своей благотворительности. Юрист М. Ф. Волькенштейн, который много лет вёл финансовые дела Шаляпина, вспоминал:

«Если б только знали, сколько через мои руки прошло денег Шаляпина для помощи тем, кто в этом нуждался!»

 

С реальными трудностями Шаляпин столкнулся после Октябрьской революции. Хотя внешне всё по-прежнему выглядело — как богатая на события и сытная жизнь. После 1917 года Шаляпин занимался переустройством Большого и Мариинского театров, был выборным членом дирекций Большого и Мариинского театров, был первым из деятелей искусств, удостоенных звания народного артиста Республики. С работой в театрах у Шаляпина постоянно случались проблемы, требующие неусыпного внимания и мер. Судя по их содержанию, происходило то, что несколькими годами позднее описывал Михаил Булгаков в повести «Собачье сердце»:

«― Мы к вам, профессор, и вот по какому делу.

― Вы напрасно, господа, ходите без калош. Во-первых, вы простудитесь. А во-вторых, вы наследите мне на коврах. А все ковры у меня персидские.

― Во-первых, мы не господа.

― Во-первых, вы мужчина или женщина?

― Какая разница, товарищ?

― Я женщина.

― Мы ‒ новое домоуправление нашего дома. Я — Швондер, она — Вяземская. Товарищ Пеструхин и товарищ Жаровкин.

― Скажите, это вас вселили в квартиру Фёдора Павловича Саблина?

― Нас.

― Боже, пропал дом. Что будет с паровым отоплением?

― Вы издеваетесь, профессор?

― Да какое там из…»

 «― Мы к вам, профессор, вот по какому делу. Мы, управление нашего дома, пришли к вам после общего собрания жильцов нашего дома, на котором стоял вопрос об уплотнении квартир дома.

― Кто на ком стоял? Потрудитесь излагать ваши мысли яснее».

«― И где же я должен принимать пищу?

― В спальне».

«― Если бы сейчас была дискуссия, я доказала бы Петру Александровичу…

― Виноват, вы сию минуту хотите открыть дискуссию?»

Разница лишь в том, что у профессора Преображенского Швондер и его сподвижники пытались экспроприировать часть квартиры, а Шаляпин то защищал актёров, которых политики-коммунисты пытались лишить пайков (буржуазное искусство пролетариату не нужно), то спасал реквизит, костюмы, декорации Мариинского театра (Императорские театры имеют слишком богатый реквизит, поэтому всем этим нужно поделиться с провинциальными театрами). Реквизит Шаляпин спасал совсем уже радикальным путём — поехав в Москву и обсуждая вопрос с самим Лениным.

 

«Работа день ото дня становилась тяжелее и неприятнее. Рука, которая хотела бы бодро подняться и что-то делать, получала удар учительской линейки», — писал в мемуарах Шаляпин.

В бытовом плане тоже было «весело». В доме Шаляпина постоянно проводились обыски. А так как он время от времени выступал где-то, помимо театра, то получал за это провизию, которую зачастую экспроприировали. А однажды Шаляпин купил у знакомой балерины 15 бутылок вина. Ночью вновь случился обыск, солдаты прихватили с собой и вино, и револьвер (на ношение которого, кстати, у певца было разрешение). Во время составления протокола об обыске зашла речь о модели. «Веблей Скотт», — ответил Шаляпин. «Библейской», — записал в протокол молодой человек. Череда обысков прервалась только после того, как Шаляпин обратился лично к Зиновьеву.

В таких вот условиях Шаляпину поступило предложение о гастролях в Ревель. Надо ли удивляться, что он радостно ухватился за саму возможность выезда за пределы Советской России?

Ревельские гастроли

Гастроли прошли блестяще, хотя справедливости ради стоит сказать, что отношение к Шаляпину как в Советской Республике, так и в бывших Остзейских губерниях, ставших независимыми государствами, было неоднозначным. Ещё задолго до гастролей певца попрекали и обсуждали по обе стороны. Одни не могли ему простить почести и должности в Императорском театре, другие — звание «Народный артист Республики». Эстонские газеты Päewaleht и Wabamaa обсуждали размер гонорара, сроки гастролей, сопровождающих артиста персон — ничего не изменилось за 100 лет.

Шаляпин пробыл в Ревеле неделю. Он стал первым советским артистом, которому было разрешено выступать в Национальном оперном театре. Однако концерты не состоялись бы, не надейся руководство театра на колоссальный доход, достаточный, чтобы залатать дыры в театральном бюджете.

Прибытие Шаляпина и концерты были освещены газетами Päewaleht на эстонском языке и «Свободная Россия» на русском языке:

 «9 мая —приезд Ф. И. Шаляпина в Таллинн.

10 мая — первый концерт Ф. И. Шаляпина в концертном зале „Эстония“. Выступление длилось 4 ч.

12 мая — второй концерт Ф. И. Шаляпина в концертном зале „Эстония“.

14 мая — третий концерт Ф. И. Шаляпина в концертном зале „Эстония“. Ему аккомпанирует виолончелист Вольф-Израэль».

 

Концерты прошли при полном аншлаге, зал каждый раз рукоплескал. Среди присутствующих на заключительном концерте высокопоставленных чиновников упоминаются министр иностранных дел Эстонской Республики господин Адо Бирк и послы Советской России. На следующий день в честь Шаляпина был дан званый ужин в закрытом клубе:

«Я нарядился как мог и отправился в клуб. Но меня ждало разочарование: ужин был нам сервирован в наглухо закрытом кабинете. Правильно или нет, но я почувствовал, что министр иностранных дел Эстонии не очень-то был расположен показаться публике в обществе советского посланника…» (из мемуаров Ф. И. Шаляпина).

Именно ревельские гастроли дали Шаляпину «зелёный свет» — с высокой долей вероятности от сможет успешно выступать и за пределами Советской России. После гастролей в Ревеле он вновь уезжает из России, сперва в Ригу, США и Англию… и уже навсегда.

А в Эстонии годы спустя имя Шаляпина становится синонимом «русской культуры»: многие из мероприятий, проходивших на русском языке, сопровождались песнями в его исполнении и фильмами с ним в главной роли. Такая вот дань знаменитому русскому артисту.

 

Шаляпин, кстати, ещё раз приезжал в Таллинн — в 1935 году, уже без концерта. Но это уже другая история…

Читайте следующие статьи:

Игорь Северянин, король поэтов — 80 лет со дня смерти

По мосту Коцебу — из Одессы в Таллинн

Динамичные и драматичные — вышла книга о взаимоотношениях Эстонии и России