Отверженные по-таллиннски, или О чём мог бы написать Гюго в столице Эстонии

Отверженные

Полтора столетия назад был опубликован роман Виктора Гюго «Отверженные», в котором рассказывается о нелёгкой доле отвергаемых обществом людей. Большинство в государстве, имея соответствующие права, пользуется привилегиями, живут полноценной жизнью граждан этого государства. Но есть и такие, кто вырваны из этого социума. Они — сами по себе. И часто, даже при всём своём желании, дорога наверх для таких людей заказана. Общественность их не принимает.

Действие романа Гюго разворачивается во Франции в первой половине XIX века. Герои романа —беглый каторжник Жан Вальжан, Гаврош, Мариус с Козеттой — тенью литературных персонажей бродят и в нашем мире. Париж — Таллинн, Франция — Эстония… Казалось бы —  различно всё: время, место. Но человеческая природа едина, и в любом обществе есть совпадения. Характеров, человеческих качеств. Почитаемых, принимаемых обществом и… отверженных им. Нами… Иногда явно, порой — условно. В силу разных причин. О подобных — в  двух историях.

Забытые жизнью

В Таллинне, на одной из улиц полуострова Пальяссааре, есть социальный дом. Как-то тёмным ноябрьским вечером я подъехал по вызову к этому дому. В свете уличных фонарей обнесённое высоким с сеткой забором, облагороженное новым бело-синим фасадом пятиэтажное здание бывшего советского общежития выглядело вполне пристойно и казалось пригодным для жилья. В подобных домах город предоставляет жильё малоимущим людям, инвалидам, лишённым крова старикам. Уже не ночлежка, но ещё и не многоквартирный дом рядовых горожан. Вроде один город — но сколь различна в нём жизнь!

Я бывал здесь не раз — кого-то привозил, кого-то увозил.

Семейные страсти

Порой, сами того не желая, мы становимся свидетелями споров, которые не всегда оставляют добрую память. Так было и на этот раз. К социальному дому на Пальяссааре такси вызвал молодой подвыпивший парень… То ли жена выгнала его из дома, то ли не пускала его домой по причине пьяного буйства… Я увидел только, как из подъезда выбежал лет 22 мужчина и, встав под окном первого этажа, пытался убедить супругу по другую сторону стекла открыть ему дверь и впредь не закрывать её на ключ. Просил громко, с огоньком, под мат. Не желая сам того, я узнал про его жену, чем и с кем она занималась тёплыми вечерами, какие у неё друзья, родные и близкие. Мать -перемать… Он сам— жертва заговора жены с матерью.

 

Судя по всему, этот спектакль продолжался давно — я застал его финальную часть, в которой разочарованный и уставший герой вызывает такси. И на сцене появляюсь я…

Парень сел в машину. Скорее — плюхнулся на переднее сидение. Среднего роста, плотного телосложения, в розовой футболке (дело было летом), тёмные волосы и бегающие глаза. Он был зол и всё повторял:

— Ну, я сейчас ей покажу! Ну, я сейчас ей…

Тело его двигалось, глаза были широко открытыми, ладони сжимались в кулаки.

— Ты подожди меня, не уезжай, она сейчас откроет!

Он вновь вылез из машины и подошёл к окну.

— Открывай!  Открывай, — дальше шла соответствующая событию и воспитанию лексика.

Но дверь оставалась закрытой. Даже не скрипнула. Парень сдался.

— Ладно, поехали, заберём моего брата, отвезём к бабуле. Может быть, там и останусь. Он моложе меня, недавно из психушки выпустили. Буйный. Но меня слушается.

Поехали за братцем.  «Веселая компания, — подумал я, — где-то в багажнике была у меня бита…»

Брат оказался на вид  тихим, но по разговору между ними было понятно, что рановато он вышел из больницы. Стал рассказывать о бабушке, с которой живёт:

— Она меня не любит. Она кушать не даёт, пить мне не даёт.

— Только ты её не бей. Только ты её не убивай. Без меня. Ты меня понял? — давал советы старший младшему. Младший, соглашаясь, кивал головой.

Приехали в Виймси. Ночь. Старый дом на тупиковой неосвещённой улице. «Где же бита? — стал вспоминать я. — Кажется, была в багажнике…» Старший на меня пристально посмотрел.

— Я его сейчас к бабушке отведу и приду. Подожди! — медленно, глядя в глаза, словно граф Дракула, сказал он мне.

— Пошли, — уже младшему. — Я с ней сам поговорю.

Младший, пока ехали, расслабился, почти заснул. Тут встрепенулся и вдруг начал плакать. Старший брат схватил его за шиворот, выволок из машины и потащил в дом, которому было лет сто, и столько же, судя по внешнему виду, в нём не делался  ремонт.

— Жди! — бросил мне.

Я сидел в машине и ждал. Ждал долго и готов был почти ко всему. Нашёл биту, положил под сиденье. На всякий случай снял очки.

За дверью что-то зашумело, что-то упало… Мой пассажир вышел из дома. Один.

— Поехали обратно. Она меня должна впустить. А эти сами разберутся, — он махнул рукой в сторону дома.

— А как бабушка? Жива? — начал было я, но быстро понял неуместность вопроса.

Мы из Виймси  вернулись на Пальяссааре. Кто знает Таллинн, представляет расстояние. Это два противоположных берега Таллиннского залива. По дороге — километров 20. Пока ехали, парень рассказывал, как он с кем-то дрался, кого-то бил, разбирался с обидчиками. Всех он, разумеется, заставил себя уважать. Поэтому сейчас ни обидчиков, ни друзей нет. Не считая жены… Дорога заняла минут тридцать. Подъехали к дому. Уже светало.

— Ну, я сейчас ей, — по-эстонски бросил  парень. —  А ты жди!

Он вылез из машины и ушёл к подруге выяснять отношения. Долго не возвращался. Из подъезда доносились крики, удары о дверь. Затем всё стихло.

 

Инвалидная любовь

Была осень, моросил дождь. Возле уже знакомого нам дома меня ждали — мужчина в инвалидном кресле и женщина на двух костылях. Костыли были короткими, под ладонь с четырьмя точками опоры. Женщина, стоявшая рядом с сидящим мужчиной, была почти одного с ним роста.

Странная была пара. Мне показалось случайной. Но парень в инвалидном кресле был трезв и, чувствуется, старался угодить спутнице. Бледность, борода и чистая белая футболка делали его достаточно солидным.

После остановки машины, он подкатился на коляске ко мне, заглянул в салон и, посмотрев на меня, бросил:

— На Балтийский вокзал отвези её, — и уже мягче, чтобы не услышала женщина. — Постарайся к самому вагону.

Он вновь посмотрел на меня. Я не сразу понял причину просьбы. Его глаза потеплели, стали грустными. Такой взгляд бывает у любящего мужчины, который, прощаясь с женщиной, понимает, что новой встречи может и не быть.

Стоящая на костылях женщина стала садиться на переднее сидение. Редкие пассажиры садятся на переднее сидение. Для меня это как тест — если человек (неважно, кто, женщина или мужчина) садится на переднее сидение, значит, несомненно, он с характером и лидерскими качествами.

С характерными движениями для больных, перенесших в детстве церебральный паралич, она с трудом подтянула ноги к двери. Мужчина, как мог, помогал ей, поглядывая на меня. Наконец, девушка уже своими руками подняла ноги и, повернувшись на сидении, втянула их в машину. Её спутник через открытое окно в двери головой потянулся к девушке и, сидя в коляске, как-то неумело, неудобно, поцеловал её.

— Пока! Спасибо! До встречи! — пара посмотрела друг на друга. У мужчины на лице появилась чуть болезненная, но счастливая улыбка.

— Прошу к вагону подъехать поближе, — тихим голосом, словно молитву, прошептал он мне.

Мы отъехали.

До Балтийского вокзала минут 10-15 езды. В машине запахло духами. Девушке на вид было лет двадцать пять, она достала зеркальце из небольшой сумочки, посмотрела в него, поправила волосы и подвела помадой губы. Если не видеть её ног, то она выглядела очень привлекательной. Тёмные волосы, длинные ресницы. Удивительно красивое лицо. Мне захотелось с ней поговорить, расспросить о парне, её жизни.

— Вы давно знакомы? — начал я издалека.

— Лет шесть. Там у меня подруга рядом живёт. Вообще-то я к ней приезжала, — девушка ответила сразу и уверенно.

— А что с парнем? — осторожно спросил я, имея в виду его инвалидное кресло.

— У него был рак, лейкемия. Врачи что-то неудачно сделали с позвоночником —  отказали ноги. Теперь в коляске.

— Когда это случилось? — спросил я, но она не успела ответить — зазвонил телефон. Судя по всему, звонил тот самый парень.

— Да, да, всё хорошо, еду. Не волнуйся, — девушка ответила по телефону и задумчиво посмотрела на дорогу.

Затем, что-то вспомнив, стала набирать на трубке номер.

— Мама, ты меня встретишь? — сказала она в трубку. — Нет, я сама решила позже поехать. Мне было так хорошо. Ты меня встретишь? Поезд в Тамсалу приходит через полтора часа… Почему?

На том конце, судя по всему, ответили отказом. Девушка даже не вздохнула. Кажется, что она привыкла к подобным отказам, холодному безразличию близких. Свыклась с действительностью, принимая всё как данность. Она вновь позвонила.

— Бабушка, ты меня можешь встретить?  Да, через полтора часа. Мама говорит, что она уже раздета и готовится спать.

Было слышно, как в трубке что-то кто-то долго говорил.

— Жалко… —протянула девушка. — Я могу подождать. Может, попозже?

В трубке опять кто-то что-то долго говорил.

— Я подожду. Если будет такси, возьму такси. Я позвоню.

Девушка отключила телефон и положила его себе на колени. Ничто не дрогнуло у неё на лице.

Мне хотелось продолжить разговор, но наша поездка подошла к концу. Я выехал на перрон к составу. Оранжевый поезд с обтекаемой кабиной готов был оторвать одно любящее, истерзанное сердце от другого, возвращая их в рутину холодной действительности.

— Подождите, я вам помогу выйти, — сказал я, желая помочь девушке

— Ничего, я сама, — твёрдо и уверенно сказала девушка. Она открыла дверь, взяла ладонями рук свои больные ноги и перенесла их на перрон. Затем приподнялась на костылях и почти выпорхнула из машины. Когда я вышел из автомобиля, девушка, опираясь на свои костыли, помогая туловищем и переваливаясь на своих коротких больных ногах, уже шла к поезду по перрону.

— Счастливо! Любви и здоровья вам! — успел бросить я ей вдогонку. Она полуобернулась, насколько давали возможность её палки, кивнула и, не сказав ни слова, пошла дальше. Одна, к вагону.

Вот такие судьбы… Где-то они вне нас, будучи рядом с нами. Но в чём-то — отверженными. Для нас и нами. Со своими проблемами и счастьем. А, может, так оно и должно быть?

P.S. По данным статистики, в Таллинне 10 социальных домов. В очереди на жильё в столице стояло в общей сложности (муниципальное и социальное) 3720 человек. Из них на социальную квартиру — 544. На сегодня в Таллинне 907 социальных квартир.

«Всегда любите друг друга всей душой. В мире нет почти ничего, кроме любви»

Виктор Гюго

Мнения из рубрики «Народный трибун» могут не совпадать с позицией редакции. Tribuna.ee не несёт ответственности за достоверность изложенных в статье фактов. Если вы имеете альтернативную точку зрения, то мы будем рады её также опубликовать.