Владимир Поляков: Больница (как сказка), или Как мне меняли сустав

Боль

Осторожно, с трудом вылезаю из машины и на костылях, ковыляя, подхожу к стеклянному входу.

На двери табличка «SISSEPÄÄS» («ВХОД»). Не вижу таблички «ВЫХОД». Насторожило — выйду ли?

На следующий день, в восемь часов утра, запланирована операция по замене правого сустава. Официально подобная операция называется эндопротезирование тазобедренного сустава. Вроде не суеверен, но на приметы подсознательно обращаю внимание. Первая операция нового года. Для меня это также первая операция. Когда-то всё бывает в первый раз.

Тот, кто через это проходил, хорошо себе представляют ту боль, которую человек испытывает при изношенности суставов. Она не позволяет ему нормально двигаться, сидеть и даже лежать. Особенно нестерпимой боль бывает ночью, часа в четыре. Чтобы выспаться, глотаешь болеуспокаивающие таблетки, снотворное, наклеиваешь пластыри, делаешь уколы. Но это не приводит к кардинальному улучшению, не восстанавливает хрящи суставов, сами суставы. Люди продолжают жить с этой болью. Я мучился почти три года. К врачам обращаться не привык. Да и наслышан был об очередях. Тянул до последнего, в надежде на чудо самовыздоровления. Но боль не проходила, и я сдался. В поликлинике взял номерок к ортопеду. Очередь — два месяца. Платный специалист обошёлся бы без очереди в евро 60 за приём.

Врач, посмотрев на снимки сустава, даже не осматривая меня, категорически предложил его замену. Я согласился и был поставлен в очередь на оплачиваемую Больничной кассой операцию. Ждать пришлось полтора года (за деньги — ожидание минимальное, подобная операция стоит в пределах 6000 евро). Где-то перед Новым годом мне позвонили и напомнили об очереди. Предложили день и время. Да, да, да, — я был согласен на всё. Сустав болел настолько сильно, что опираться на него полностью уже не мог. Ходил только с палочками.

Больница

Захожу через дверь, попадаю в гардероб, меня встречает сестра, оформляет бумаги, показывает палату, койку-трансформер. Выдаёт пакеты с больничной одеждой. «Эту наденете перед операцией», — показывает медсестра на один из них. Всё… Назад дороги нет.

Все страхи, которые были, остались за дверями больницы. Нет, страха не было. Скорее, тревожила неизвестность, какое-то опасение: а вдруг что-то пойдёт не так, да мало ли чего? Первый раз всегда рискуешь… Вспомнил свой первый прыжок с парашютом. Там страх только при наборе высоты самолётом и при ожидании самого прыжка. Но стоит сделать шаг за порог кабины, о страхе забывается.

Вечер уходит на обустройство. Знакомлюсь с соседями по палате — их трое, медперсоналом — предлагают принести чай. Соглашаюсь.

Сдаю анализы. Приходит сестра, задаёт вопросы по анестезии: какую предпочёл бы — общую или местную? Прошу дать время подумать до утра. Соседи тоже готовятся к операции. Напоминают о правилах нахождения в больнице: нельзя употреблять спиртные напитки, курить, приводить, устраивать оргии… хотя медперсонал и молодой… медсёстры… Нельзя. В палате можно находиться без маски, вне палаты надо надевать маску. Все вежливые, стремятся угодить, предлагают чай.

Наступил вечер, за большим окном палаты идёт снег. Я сижу на кровати-трансформере, пью чай с бутербродом, веду беседы соседями (хорошие ребята), молодые медсёстры в красивых халатах, порхая, задают вопросы, приносят таблетки, о чём-то щебечут. Чувствую, что мне здесь начинает нравиться. А это значит, что и всё остальное пройдёт хорошо.

Перед сном достал планшет и побродил по просторам интернета. Хорошая местная сеть давала возможность посмотреть фильм «Доживём до понедельника».

Операция

3 января 2022 года, 6:00. Просыпаюсь сам. Есть нельзя, пить нельзя. Облачаюсь в операционную одежду.

Вновь приходит сестра с вопросом об анестезии. «Делайте, как считаете нужным», — спокойно отвечаю ей. Я уже доверяю больнице. Учреждение государственное, не частное. Лишнего не возьмут и не назначат. Присутствовало ощущение чего-то родного, советского.

 

Подошёл в маске врач. На вид лет тридцать пять, в униформе с короткими рукавами. Высокий, плотного телосложения. Поздоровались, познакомились.

— Я вас буду оперировать. Меня зовут Эдвард Разумов. Как настроение? Всё будет хорошо, не волнуйтесь.

Мне понравилось, когда он сказал, что будет оперировать. Не резать, не пилить… А просто — оперировать. На всякий случай спросил:

— Доктор, а вы этим делом давно занимаетесь?

— Четыре года.

Первым быть не всегда хочется.

Привезли инвалидную коляску и, словно приговорённого к жертвоприношению, в специальном ритуальном облачении меня повезли в операционный блок. Появилось мистическое ощущение, в котором операционная — это сакральное место, подобие алтаря, где присутствует сам Бог. И в сопричастии с ним жрец-хирург совершает великое таинство исцеления. Таинство возрождения, оздоровления, дарующее и продлевающее жизнь человеку как образу и подобию самого Бога. Меняющее в чём-то божий промысел, судьбу человека. Богом отмеренное — хирургом исправленное, дополненное. Сам Бог ведёт руку хирурга. Они становятся единым. Не случайно говорят, что три профессии в жизни — от Бога: врач, судья и учитель.

В операционной меня встречает команда ангелов — молодых людей. Я ложусь на стол в форме креста. Но не остаюсь крестом. Меня поворачивают на бок ангелы-санитары и тело крепят подпорками. На шею ставят перегородку, скрывающая от моих любопытных глаз операционное поле. К своей работе приступает анестезиолог. Чувствую укол в спину в область позвоночника. Не болезненный, ощутил  лишь легкое жжение. Через несколько минут анестезиолог, в очках и с короткой бородкой, прикладывает к моей руке металлическую таблетку, похожую на печать.

— Чувствуете?

— Да.

— А сейчас? — печатью дотрагивается до лба.

— Да.

Затем, он прикладывает таблетку к ногам.

— Чувствуете?

— Нет.

— Приступайте, — он спокойно говорит кому-то, кого я не вижу.

Анестезиолог встаёт, немного отходит от стола, внимательно смотрит на меня.

— Может быть, ещё снотворного добавить? — спрашивает он у меня.

Я киваю головой.

Мне удобно лежать. В лёгкой полудрёме поглядываю на молодую красивую девушку-медсестру, которая, словно ангел, сидит передо мной, наблюдая за моим состоянием. Ей идет синеватый костюм. У неё красивые, внимательные глаза. «О чём она думает сейчас, глядя на меня?» — лениво и сонно думаю я.

Будит звук пилы и шум перепиливаемого дерева. Понимаю, что это пилят мою кость. Затем слышу удары молотка по металлу, тело вздрагивает. Оно как будто не моё.

Шумно, как в кузнице. Слышу, как кого-то отчитывает хирург.

— Что случилось? — спрашиваю у глаз напротив.

—  Инструмент не тот. Ничего страшного, — отвечают глаза.

«Нужны кувалда и лом. Где-то у меня дома были. Надо будет принести», — сонно подумал я, проваливаясь в полудремоту-полусон.

«У вас красивые волосы», — хотелось мне сказать глазам. А, может быть, и сказал. Не помню. Закрыв глаза, под музыку ударов кузнеца по металлу я задремал.

Очнулся от тишины. Было тихо, по телу никто не бил. Я увидел выходящего из операционной хирурга. Одежда на спине у него была мокрая от пота. Всё… Операция длилась полтора часа.

Реабилитация

На жертвеннике — операционном столе — разбирается конструкция, которая фиксировало моё тело в нужном положении. Меня перекладывают на каталку и везут в палату интенсивной терапии, где я буду находиться сутки под наблюдением приборов и медперсонала.

Боли не чувствую — спинальная анестезия продолжает работать. Лишь только приблизительно через час я начинаю чувствовать ноги. Позднее приходит и боль, которая в последующие сутки медикаментозно подавляется.

Всё вполне терпимо — адовых мучений нет. Рай ближе. Жизнь продолжается.

Через двое послеоперационных суток меня возвращают в обычную палату. Выгляжу словно младенец в чреве матери на месяце эдак восьмом. Ещё через день меня начинают учить ходить на костылях, рассказывают о жизни, которая продолжается за стенами больницы. Объясняют и уточняют некоторые правила новой для тебя реальности…

Эпилог

Пятница, 7 января 2022 года. С благословения врача покидаю больницу, с которой успел почти сродниться. Да, сам этого не ожидал. Всё было замечательно. Соседи по палате были уже больше, чем друзья. Они мне напоминали стариков-разбойников, каждый день которых начинался с решения проблемы: где бы покурить, и чтобы им за это ничего не было. «Разбойникам» за семьдесят, эстонцы, но, я должен вам сказать, есть ещё порох в пороховницах… Один из них обычно начинал так:

— Вот вчера с Линдой мы поговорили, так, о том о сём… Она мне показала дверь, за которой можно. Это… и покурить.

— Да? — заговорщики оглядываются по сторонам. Я на больничный  срок с курением завязал, поэтому в этих подпольных делах участие не принимаю.

После завтрака собираю свои вещи и, простившись с «разбойниками», медленно, на костылях спускаюсь в гардероб. Лёгкая заминка — не могут найти куртку.

Вдруг из ортопедического отделения прибегает сестра:

—  Ну куда же вы ушли, ну почему один! Мы вам и куртку принесли, мы вам и….

Не больница, а сказка. Может быть, я был тысячным пациентом и сорвал кому-то праздник? Ни в сказке сказать, ни пером описать. Уж не обессудьте, как мог.

Всех благодарю.

P.S. Самым сложным в реабилитационный период для меня оказалась психологическая перестройка. При некоторой эйфории я попытался ускорить процесс восстановления. В результате едва не испортил замечательную работу доктора. Упал на улице, попытался поездить на машине, да и…. Одним словом, мой простой совет всем, кто собирается подобное сделать. Не спешите после операции становиться здоровыми. Именно не спеша им вы и станете. А спешка, вы знаете, когда нужна.

Через пару недель, на профилактическом осмотре, мне удалось ближе познакомиться с доктором Эдвардом Разумовым..

Он из Таллинна, ему 31 год, холост. После школы сразу поступил в Тартуский университет. Точно сказать не может, почему выбрал медицину. В таких случаях говорят, что медицина выбрала его.

Ортопедом стал, может быть, потому, что всегда и почти сразу виден результат.

«Для меня каждая операция — это мистика! Есть в этом какая-то тайна», — говорит доктор Разумов, который своё место в жизни нашёл больше интуитивно, чем сознательно. И слава Богу.

Теперь я знаю точно — в Таллинне есть хороший ортопед, которого могу рекомендовать.

—  Нет, я не собираюсь никуда уезжать. Меня здесь всё устраивает. Это мой родной город, моя страна. У меня есть любимая работа. Зачем мне куда-то уезжать? — сказал на прощание мне доктор Эдвард Разумов.

СПАСИБО, ДОКТОР!

Читайте по теме:

Больничная касса ― пациентам: Активнее ходите на видеоприёмы

Больничная касса Эстонии увеличила «лекарственные компенсации»

Инфаркт — как распознать, как лечить, как восстановиться