Первая скрипка Мариам Золоева: Украинцам и эстонцам может быть интересно и ценно творческое взаимодействие

— Первая скрипка в оркестре — что это означает, в чём заключается эта функция?

— Первая скрипка — вторая ключевая фигура в оркестре после дирижёра, её называют концертмейстером. Функция концертмейстера заключается в передаче импульсов и информации, которая поступает от дирижёра посредством жестикуляции, к струнной группе в первую очередь, так как струнная группа является основой оркестра и одновременно самой многочисленной группой, состоящей из пяти подгрупп, а именно: первые и вторые скрипки, альты, виолончели и контрабасы.

Для того, чтобы основа была единым организмом, одним целым, дышала вместе, и нужен дополнительный регулировщик, координатор движения, коим является концертмейстер. Таковы устройство и специфика оркестра.

Когда дирижёр и концертмейстер друг с другом достаточно сонастроены, то между ними образуется настоящая ментальная связь, позволяющая общаться на интуитивном уровне, что в разы увеличивает скорость передачи импульсов и информации между этими фигурами. Концертмейстер, воспринимая и обрабатывая эти импульсы как проводник, невербально передаёт их всему оркестру по цепи.

Таково моё видение этого тонкого, скрытого от глаз процесса.

 

— А почему в конце выступления дирижёр обычно персонально благодарит первую скрипку?

— А почему бы и нет? Шучу. Похоже на то, что эти фигуры обмениваются рукопожатием в знак признательности друг другу за волшебное, тончайшее взаимодействие о котором упоминалось выше. Могу сказать точно, что благодарность переполняет обоих. Я проверяла.

— Скрипка — популярный инструмент, а как она сегодня развивается?

— Очень необычная для меня постановка вопроса, но я попробую ответить.

Скрипка действительно всё ещё достаточно популярный инструмент, и это радует. На мой взгляд, мышление современного скрипача не отличается каким-то совершенно кардинальным образом от мышления скрипача, жившего, например, в XVIII веке. Я имею в виду технические и исполнительские основы и какие-то постулаты.

Как в любом ремесле, мастерстве, банаузии, деле есть глубокие корни и правопреемство, так и в скрипичном искусстве сохранилась определённая преемственность — связь, тянущаяся сквозь столетия от зарождения инструмента до сего дня.

Полагаю, что скрипка эволюционирует прямо пропорционально человеческой эволюции и зависит от развития культуры в целом, от образования новых направлений, стилей или смешения уже существующих и т. д.

Сейчас человечество вошло в информационную эру и осваивает цифровые технологии. Это прямым образом влияет фактически на все сферы жизни, на искусство и творческое выражение также. Пару лет назад у меня появилась пятиструнная электроскрипка, которая несколько расширила мои возможности, за что я чувствую благодарность цифровому веку.

— Как эволюционирует скрипичная музыка? Появляются ли новые технические приёмы?

— Скрипка самым прямым образом коррелирует с человеком. Сама по себе скрипка — просто предмет, в лучшем случае — экспонат, но в руках человека уже становится инструментом. И человек что с ней только ни делает!

Скрипичное искусство очень обширно и повсеместно развито. Этот волшебный инструмент можно добавлять по вкусу, в принципе, в любое музыкальное блюдо.

Создаются ли новые приёмы? О да, конечно! Например, я частенько придумываю разные способы звукоизвлечения, особенно на концертах импровизационной и потоковой музыки.

— Ты — дочь известного мастера шансона, прекрасного композитора и исполнителя Олега Золоева. Как на твоё творчество влияет наследие отца, которого, к сожалению, уже нет с нами.

— В первую очередь на моё творческое выражение, я уверена, влияет генетическое наследие как отца, так и матери, которая является прекрасной вокалисткой и пианисткой.

От родителей мне достался некий набор данных, включая гармонический слух и музыкально-ритмическое чувство, местами джазовое, и вокальные задатки. Как-то так я это ощущаю. Есть и что-то самобытное, как у каждого человека.

Последнее время, благодаря моей близкой подруге, чудесной вокалистке Амрите, мне стало открываться потоковое пение. Она направила меня в это и помогает раскрыться.

Папа всегда хотел, чтоб я пела. Чувствую, что тоже начала этого хотеть. Творчество папы и сегодня меня вдохновляет звучать. Кстати, я уже несколько лет вынашиваю идею поставить его замечательные мюзиклы: «Необычайная свадьба» и «Небесный Магадан».

 

— Где тебе интереснее — в большом оркестре или на камерном концерте?

— Мне интересно любое творческое взаимодействие, где я могу быть полезна и где могу быть принята такой, какая я есть, со своими навыками и виденьем. Для меня очевидной разницы в ощущениях нет.

Я работаю уже более четырёх лет концертмейстером в оркестре театра духовой музыки имени Александра Салика. В нашем театре есть чудесный духовой оркестр, и порой наш камерный коллектив соединяется с духовым, образуя симфонический оркестр. Очень радуюсь, когда меня к сотворчеству приглашают в состав оркестра Украинского театра. Там такие люди чудесные работают!

А вообще хочу искренне признаться, что никогда не имела тяготения работать на постоянной основе в большом коллективе, как, например, люди трудятся в филармонии или в оперном театре. Так сложилось, что я стала таким себе кочевым музыкантом, работающим одновременно в нескольких коллективах.

Люблю играть в небольших коллаборациях. Например в дуэте с гитарой или клавишными, в джазовых бэндах и струнных квартетах.

 

— С одной стороны, свободная по форме импровизационная этномузыка, а с другой — полное подчинение партитуре и дирижёру оркестра. Как ты сочетаешь эти два амплуа?

— У моей души есть запрос и на первое взаимодействие, и на другое. С одной стороны, я потоковая, с другой стороны, достаточно структурная мадемуазель, но для меня естественно жить и проявляться в мир, соединяя эти два состояния.

Последние годы я увлекаюсь этническими и перкуссионными музыкальными инструментами. У меня есть своя небольшая коллекция, в которую входят: варган, бубен, поющая чаша, тибетские колокольчики, дивья (металлофон), тональный лепестковый барабан (глюкофон) и колокольчики Коши. Всё это я с большой любовью использую в концертах этнической музыки и саундхилингах.

— Были ли у тебя ситуации, когда ты шла поперёк дирижёра?

— Я думаю, что даже у дирижёра бывают такие ситуации, когда он идёт поперёк дирижёра, то есть самого себя. Естественно, и у меня такое бывало, чаще невольно, конечно. Мы все живые люди, и порой, знаете, связь между нами может барахлить, а сигналы — искажаться.

— У вас наверняка есть пару интересных историй из концертной жизни.

— Помню, однажды на гастролях с оркестром после концерта к нам с коллегами один мужчина подвёл двух слепых женщин и попросил кого-то из нас что-то исполнить для них. Я почувствовала отклик в сердце и согласилась. Когда начала играть, эти женщины стали плакать. Это было очень волнительно и трогательно. Когда я прекратила звучать, они попросили моего разрешения прикоснуться к моим лицу, рукам и инструменту, чтобы «увидеть» с помощью своих рук того, кто для них звучал.

Ещё был интересный случай, когда я училась в консерватории. Как-то мне и моей подруге-пианистке предложили принять участие в отчётном концерте на кафедре композиции. Надобно было исполнить произведение одного известного преподавателя нашей консерватории. Времени на подготовку было мало, а высоких нот в какой-то там седьмой-девятой позиции было настолько много, что у меня аж невроз начался. И я прямо на сцене решила импровизировать вокруг нот, которые были написаны в партии. Насочиняла я, как говорят у нас в Одессе, до утра! Исполняла всё максимально уверенно, насколько мне позволяла совесть, да ещё и в присутствии композитора.

Когда мы вышли из зала, то громко с Таней-пианисткой рассмеялись и пошли в класс отдыхать. Через минут десять к нам заходит этот композитор и говорит:

— Девочки, ну как же вы чудесно сыграли моё произведение! Это было так ярко, вы прямо почувствовали, как его нужно исполнить. Мне очень понравилось, благодарю вас.

После этих слов я стала чувствовать как у меня подкатывает дикая волна смеха, которую я не могу сдержать. И меня начало прорывать, я стала давиться смехом, кашлять, пытаться сделать серьёзный вид, но у меня не получалось. Такое поведение вызвало много вопросов у композитора, но мы с Таней выкрутились с юмором.

— Вы бы хотели побывать в Эстонии?

— Эстония для меня всегда была волшебной и загадочной страной, в которой мне было бы очень интересно погостить и позвучать. Я думаю, что и украинцам, и эстонцам может быть интересно и ценно творческое взаимодействие. Я чувствую, что нам однозначно есть чем поделиться друг с другом. Возможно, уже подходит время продолжить между нами такой себе культурный мост.

Я бы хотела однажды выступить в Таллинне с концертом потоковой импровизации. У меня в Украине есть прекрасный коллектив, с которым мы выступаем в таком формате.

А ещё я точно зависла бы в каком-нибудь джаз-клубе на джем-сейшен.

 

У нас в Одессе проходят великолепные джаз-фестивали, на которые съезжаются музыканты со всего мира, и периодически мне удаётся вклиниться в какую-нибудь интернациональную коллаборацию. Это невероятно: наблюдать, как между людьми происходит такой обмен дарами. А ещё невероятнее — в этом принимать участие. Такие моменты очень расширяют восприятие.

Надеюсь, что в ближайшие пару лет я смогла бы со своим любимым коллективом навестить чудесный Таллинн!

С Мариам Золоевой побеседовал автор портала Tribuna.ee Валерий Романов.

Читайте по теме музыки:

Эстонский привет из Украины: музыкант Серж Аболымов — о русском роке, украинском шоу-бизе и кастинге для Бонда

«Ничто на земле не проходит бесследно» — памяти Александра Градского

Автор популярной песни о Силламяэ Владимир Кротов: Не жалею, что посвятил жизнь родному городу