«Лама, сними крест с храма». Монгольские истории

— Сижу на кухне в приходском доме, ничего плохого не думаю. Солнышко, ветерок — красота. В окно вижу, как проплывает мимо кусок татами из спортзала, который приход сдаёт в аренду. Опешил, выглядываю: мужик тащит себе спокойно наш татами. Выбегаю, хватаю за другой край и тяну на себя. Ору: «Отдай!» Тот в ответ: «Не отдам! Я первый нашёл!» Красивая, в общем, картина: стоят двое, русский и монгол, и орут друг на друга. Еле отбился от вора. У нас и правда весело.

Таких рассказов у священника хватает. Над чем-то посмеешься, над чем-то взгрустнёшь, над чем и задумаешься.

Было, например, явление монгольского рэпера. Модный какой-то в местной среде музыкант-инстаграмщик пришёл с намерением снять клип про себя, любимого, у православной церкви. Священник, пытаясь сохранить спокойствие, говорит, понимаешь, мил человек, здесь храм: пляски с воплями неуместны. Тот так удивился, что подготовку к съёмкам остановил: «А чего тут такого-то?» — «Пойми, не принято у христиан так себя вести в храме». Ответ был простой, но искренний: «Слушай, лама, давай так поступим: я тебе дам денег, ты на время снимешь крест с вашего храма — и бац — это уже не храм, а просто здание. Я поснимаю тут немного, а ты потом вернёшь крест на место — твой Бог тоже вернётся. Не вижу проблемы». Хоть стой, хоть падай, — говорит священник. — Впрочем, это, я думаю, следствие менталитета кочевников: юрту убрал — твои духи больше тут не живут, делай что хочешь. Потом поставишь — духи вернутся. Насилу выпроводил пацана. Не уверен, что тот всё понял.

А было ещё одно явление: хотели какие-то продвинутые девицы потанцевать в облачениях. Они у вас, говорят, красивые, почти как у буддистов. Дай потанцевать, русский лама. Чуть ведь их не обозвал. Ладно, справился. Хотя трудно бывает, конечно. Я уж молчу об алкоголиках, «просто зашедших посидеть у вас тут» (чаще лежат); о караоке, от которого трясутся по вечерам стены; о парковке, которую блокируют внаглую и угрожают расправой, когда мы закрываем ворота; о намерении борцов поколотить русского ламу, когда я настоял на необходимости уборки помещения; о недвусмысленных и настойчивых предложениях уступить участок земли прихода магазину…Нет, у нас не соскучишься.

И это всё, не считая типичных и привычных приходских, внутренних испытаний, знакомых каждому священнику, наверное.

Но что-что, а унывать отец Антоний не торопится: это, — говорит, — штука неинтересная. Дел, слава Богу, куча, и иногда такая радость охватывает, что все передряги ни во что вменяешь. Действительно, приходит человек: так и так, я хочу стать православным христианином. Знакомишься с ним, всматриваешься в его жизнь и диву даёшься — как Бог Своими неисповедимыми путями приводит к Себе. Кто-то принимает православие, переходя из протестантизма, кто-то оставляет язычество, а кто-то открывает для себя Христа, годами прожив православным лишь номинально, — вот такое преображение человека не может не радовать.

На днях меня уверяли, что Чингисхан — отец всех русских, потому что русские князья к нему на поклон ездили. Ладно, я сдержался. Но про Петра Ордынского упомянул, конечно, чем сильно озадачил оратора.

Преподобный Пётр у нас особо почитается, что и понятно. Как же: потомок Чингисхана, сердцем выбравший Христа, — какой достойный пример для монголов, ищущих истину! Очень надеюсь, что у него будут достойные последователи — туда, где нет ни эллина, ни русского, ни монгола. Не просто надеюсь: верю.

Читайте по теме:

Разбойник Кудеяр из Улан-Батора. Монгольские истории

Как я зажал гривенник: о пользе христианской «жадности» и «как бы православных»

В степях Монголии