Игорь Круглов: Большевистские пансионаты в Таллинне и Риге — малоизвестные страницы истории

Самый шикарный пансионат — усадьбу в Горках под Москвой — получил, конечно, Ленин. В течение нескольких веков эти Горки были имением рода Спасителевых. В последней четверти XVIII столетия там был возведён кирпичный жилой комплекс и разбит прекрасный сад. Затем имение принадлежало представителям древнего дворянского рода Дурасовых, попечителю Московского университета Александру Писареву, а в начале XX века — вдове и наследнице миллионера Саввы Морозова, благотворительнице Зинаиде Морозовой.

Ну а после «Великого Октября», с зимы 1921–1922 годов и до самой смерти, здесь обитал «вождь мирового пролетариата». Здесь же, в морозовских интерьерах, он написал свои последние опусы, в том числе «Письмо к съезду», здесь же и ушёл в мир иной, хватаясь, как рассказывают, в горячечном бреду за ножки старинного стола и прося у него прощения за свои злодеяния.

Ленинская камарилья в те годы жила поскромнее (супершикарные цековские дачи, в том числе сталинские, появятся позже), но тоже по возможности старалась не отставать от своего предводителя. В самые суровые годы, когда народ умирал, голодал и бедствовал, она искала любые способы, чтобы поправить своё «государственное» здоровье. Уже тогда новая партийная и советская элита самым активным (а точнее сказать, беспардонным) образом использовала лучшие курортные места Крыма и Кавказа, где побывали все члены Политбюро. Оздоровлялись и за границей, особенно предпочитая Германию, с которой у СССР стали налаживаться многосторонние связи после Рапалльского договора 1922 года. А ещё — в молодых независимых республиках Латвии и Эстонии, официальная политика коих была вроде бы крайне антисоветской. Там на содержании у ЦК РКП(б) имелись два пансионата — в Таллинне и Риге.

Сразу скажем, что о таллиннском санатории сведений почти не сохранилось. Известно только, что он проработал один сезон в 1922 году. На основе данных коммунистических архивов сообщалось, что главной причиной его закрытия была дороговизна. Хотя, возможно, имелись и другие — политические. На том же основании закрыли и здравницу на Рижском взморье, успешно проработавшую три сезона (1921–1923 гг.) и пользовавшуюся большим спросом у советских «слуг народа».

Почему вдруг в Таллинне возник такой «оздоровительный» альянс с советской верхушкой, сегодня достоверно неведомо. Но некоторые склонны считать, что это было связано с пребыванием на посту государственного старейшины — руководителя правительства и одновременно главы государства — Константина Пятса (будущего президента), чей временный кабинет подписал с Советами Тартуский мир в 1920 году. Позднее в его адрес звучали обвинения в том, что он предоставлял важную информацию советскому посольству и получал за это $4000 как юрисконсульт филиала Нефтесиндиката СССР в Эстонии. И, наконец, попрекали тем, что он не приказал в июне 1940 года дать вооружённый отпор Красной армии.

Как бы то ни было, но большевистский пансионат просуществовал именно в течение первого срока (1921–1922гг.) работы Пятса в должности государственного старейшины, после чего закрылся и не открывался больше никогда.

Что же касается базы отдыха на Рижском взморье, о ней сведений больше. Её организацией ЦК РКП(б) занимался параллельно и, вероятнее всего, на схожих условиях. Посему, думается, судить о функционировании таллиннской можно по аналогии с рижской.

Идею обзавестись курортным домом в Латвии (и, очевидно, в Эстонии) выдвинул Яков Ганецкий — польский и российский революционер, после Октябрьского переворота — замнаркома финансов и управляющий Народным банком РСФСР. Тот самый авантюрист и финансовый мошенник, соратник Ленина и Дзержинского, который организовывал переправку в Российскую империю немецких денег для оплаты бунтов и восстаний. (Вероятно, в знак признательности большевики его на деньги и посадили после своей победы.) Ещё с августа 1915 года, живя в Копенгагене, он стал сотрудничать с известным дельцом Парвусом, через которого германское имперское правительство передавало транши на революцию. Одновременно Парвус сделал Ганецкого главой своей торгово-экспортной компании, имевшей сеть агентов, которые курсировали между Скандинавией и Россией. Эти «коммивояжёры» координировали действия подпольных организаций и объединяли их. А деньги, вырученные от продажи товаров, направляли в фонды заговорщиков.

Американский историк С. Ляндерс, занимавшийся изучением переписки Ганецкого, пришёл к следующему умозаключению: «Товары направлялись в Петроград, а вырученные за них деньги — в Стокгольм, но никогда эти средства не шли в противоположном направлении».

Интересно, что даже Центральный комитет партии большевиков летом 1917 года разбирал персональное дело Ганецкого по подозрению в спекуляции (впрочем, ему быстро удалось уладить всё в отношениях со своими товарищами). Так что новоявленный советский замнаркома имел изрядный опыт в подобных делах…

Неизвестно, сколько он положил в свой карман на балтийских гешефтах, но цены за оздоровительные услуги по тем временам были выставлены немалые.
Известно следующее послание Ганецкого, направленное 16 мая 1921 года в ЦК РКП(б):

«Уважаемые товарищи. Согласно Вашему указанию, я подготавливаю в Риге на взморье дачу — дом отдыха для приезжающих ответственных товарищей. Приезжать могут товарищи исключительно с разрешения ЦК. Порядок устанавливается следующий. Секретарь ЦК даёт данному товарищу записку к заведующему отделом виз Наркоминдела т. Шанцеву приблизительно следующего содержания: Товарищ (…) командируется с согласия т. Ганецкого в гор. Ригу на (1 месяц и две недели и т.п.) Секретарь ЦК (…). Все товарищи, едущие в Ригу, должны обязательно иметь с собою постель. Прилагаю при сем приблизительную смету по содержанию дома отдыха, из коего явствует, что для 30 человек на четыре месяца будет стоить 2.760.000 руб., а для 50 чел. — 4.600.000 руб. Здесь имеются в виду пятисотенные купюры царского образца. Прошу Вас указанную сумму присылать мне в Ригу через НКВТ (Народный комиссариат внешней торговли — И.К.) в 2-3 приёма. Точный отчёт о деятельности дома отдыха и о расходах будет присылаться Вам ежемесячно. С коммунистическим приветом, Ганецкий».

Смета Ганецкого была полностью утверждена. На отдых и развлечения кутившим в Балтии большевикам поплыли 500-рублёвые николаевские ассигнации, которые очень ценились за пределами РСФСР. В народе такие купюры, выпущенные в 1912 году, назывались «петеньками» (поскольку в их оформлении использовался портрет Петра I). Они были самыми крупными по размеру среди российских бумажных денег. Здесь следует уточнить, что тогда РСФСР не могла рассчитываться бумажками с советской символикой: на Западе не признавали большевистскую государственность и отказывались принимать деньги с серпом и молотом. Поэтому ленинцы для расчётов за границей цинично не только чеканили специальные монеты с изображением расстрелянного ними царя Николая II, но и использовали его банкноты, которые очень ценились за пределами России…

Балтийская курортная авантюра Ганецкого продолжалась несколько лет, после чего она была признана, как мы уже говорили, слишком дорогостоящей и политически нецелесообразной. Советские правители стали ориентироваться на отдых сугубо внутри своего государства, всё плотнее закрывавшего железный занавес. Ганецкий в 1937 году был расстрелян. А к опыту создания советских здравниц за рубежом вернулись только во второй половине 1940-х, когда возник социалистический лагерь…

Читайте по теме:

Игорь Круглов: Константин Пятс, о личности которого спорят до сих пор