Император-«антихрист» и первая Отечественная

Что мы, собственно, знаем или хотя бы слышали о войне 1812 года?.. Не погрешу против истины, если большинство — каюсь, я не исключение — назовёт примерно следующее: «сражение при Бородино»; «пылающая Москва, которую подожгли отступающие французы»; «француз 1812-го года» (о навьюченном и замотанным в несуразную одежду человеке). Ну и припомнит несколько имён: «Кутузов», «Денис Давыдов», «Наполеон». Люди взрослые, получившие советское образование, наверняка упомянут роман «Война и мир» Льва Николаевича Толстого, басню Ивана Андреевича Крылова «Волк в овчарне» и фильм «Гусарская баллада». Особо продвинуты отметят М. Б. Барклая де Толли, Военную галерею 1812 года в Эрмитаже, «Военный совет в Филях» и сражение при Березине.

Между тем, Отечественная война 1812 года стала одной из самых кровопролитных в истории. Хотя сейчас благодаря художественным фильмам и книгам та пора многим кажется невероятно романтичной…

 

«Из князи в грязи»

Что делал слон, когда пришёл Наполеон? Это детская загадка. Напомню правильный ответ: «Травку жевал!» — потому что в самом вопросе таится подвох: «Что делал слон, когда пришёл на поле он»?

Если же серьёзно, то французский император Наполеон I Бонапарт — одна из самых одиозных исторических персон, отношение к которому в России было настороженным задолго до войны 1812 года. И сегодня мы поднимем крайне редко обсуждаемую тему, которая при этом объясняет очень многое: духовное противостояние Наполеона и его орды, русского общества и русского народа.

Бонапарт, по сути, стал первым «антихристом», практически официально объявленным в России: в 1806 году, незадолго до Войны четвёртой коалиции (в советской и российской историографии известной как русско-прусско-французская война), Святейший Синод Русской Православной церкви издал «Объявление», которое духовенство зачитывало в храмах каждый воскресный и праздничный день по окончании литургии. В нём говорилось:

«Неистовый враг мира и благословенной тишины, Наполеон Бонапарте, самовластно присвоивший себе царственный венец Франции и силою оружия, а более коварством распространивший власть свою на многие соседственные с нею государства, опустошивший мечом и пламенем их грады и селы, дерзает в исступлении злобы своей угрожать свыше покровительствуемой России вторжением в её пределы… и потрясением православной грекороссийской Церкви во всей чистоте её и святости…

Всему миру известны богопротивные его [Наполеона] замыслы и деяния, коими он попирал законы и правду. Ещё во времена народного возмущения, свирепствовавшего во Франции во время богопротивной революции, бедственной для человечества и навлекшей небесное проклятие на виновников её, отложился он от христианской веры, на сходбищах народных торжествовал учреждённые лжеумствующими богоотступниками идолопоклоннические празднества и в сонме нечестивых сообщников своих воздал поклонение, единому Всевышнему Божеству подобающее, истуканам, человеческим тварям и блудницам, идольским изображениям для них служившим.

В Египте приобщился он гонителям Церкви Христовой, проповедовал Алкоран Магометов, объявил себя защитником исповедания неверных последователей сего лжепророка мусульман и торжественно показывал презрение свое к пастырям святой Церкви Христовой. Наконец, к вящему посрамлению оной, созвал во Франции иудейские синагоги, повелел явно воздавать раввинам их почести и установил новый великий сангедрин еврейский, сей самый богопротивный собор, который некогда дерзнул осудить на распятие Господа нашего и Спасителя Иисуса Христа и теперь помышляет соединить иудеев, гневом Божиим рассыпанных по всему лицу земли, и устроить их на испровержение Церкви Христовой и (о, дерзость ужасная, превосходящая меру всех злодеяний!) на провозглашение лжемессии в лице Наполеона» (Полное собрание законов Российской империи. СПб, 1830. Т. 29: C 1806 по 180 годы. С. 928.).

Объявление Святейшего Синода сопровождалось выдержанным в аналогичных выражениях объявлением митрополита Римских церквей в России Станислава Богуша, где Наполеон также определялся как враг рода человеческого, а его цель понималась так: «на бедствиях всего света основать славу свою, стать в виде божества на гробе Вселенной».

Именно это воззвание Синода, вероятно, имел в виду Ф. Н. Глинка, когда вспоминал в «Письмах к другу»: «Перед войною 1807 года при вызове народного ополчения (милиции) издан был краткий манифест, из которого явно выглядывал «Наполеон-антихрист».

После заключения в 1807 году Тильзитского мира объявление Синода посчитали неудобным и постарались о нём забыть. Однако о нём не забыл народ. Характерен следующий эпизод, о котором писал П. А. Вяземский в своей «Старой записной книжке»:

«Когда узнали в России о свидании императоров, зашла о том речь у двух мужичков. «Как же это, — говорит один, — наш батюшка православный царь мог решиться сойтись с этим окаянным, с этим нехристем? Ведь это страшный грех!» «Да как же ты, братец, — отвечает другой, — не разумеешь и не смекаешь дела? Наш батюшка именно с тем и велел приготовить плот, чтобы сперва окрестить Бонапартия в реке, а потом уж допустить его пред свои светлые царские очи»».

 

Начало противостояния

6 [18] июля 1812 года был оглашён манифест императора Александра I, сообщавший «о сборе внутри государства земского ополчения». Он показывал, что император в борьбе с вторгнувшимся в пределы России неприятелем решил сделать главную ставку на православную веру и народную войну. Манифест содержал знаменитую фразу: «Соединитесь все: с крестом в сердце и с оружием в руках никакие силы человеческие вас не одолеют».

Царь обращался ко всем своим подданным, «ко всем сословиям и состояниям, духовным и мирским», призывал их «единодушным и общим восстанием содействовать против всех вражеских замыслов и покушений», поражать неприятеля «на каждом шаге» «всеми средствами и силами, не внимая никаким его лукавствам и обманам».

Вслед за оглашением манифеста последовало воззвание Святейшего Синода, читавшееся во всех храмах и монастырях России, которым Церковь поддержала решение императора. В нём подчёркивалась связь происходивших событий с революцией 1789 года, во время которой «ослеплённый мечтою вольности» французский народ казнил законного короля Людовика ХVI и осквернил собственные храмы, чем заслужил проклятие Бога, распространившееся также и на те страны, которые последовали за Францией.

Наполеон именовался «властолюбивым, ненасытимым, не хранящим клятв, не уважающим алтарей врагом», который «покушается на нашу свободу, угрожает домам нашим, и на благолепие храмов Божиих простирает хищную руку».

Наступившая война осознавалась как «искушение», нависшее над Россией, которое она должна преодолеть с Божьей помощью и ещё больше утвердиться «в уповании на Промысл». Церковь призывала прихожан «принять оружие и щит» и «охранить веру отцов». Духовенству предписывалось укреплять людей в вере и призывать к участию в организации и деятельности ополчения: «Всех научайте словом и делом не дорожить никакою собственностью, кроме веры и Отечества».

В плане выполнения духовенством этого предписания показателен случай, произошедший 25 июля [6 августа] 1812 года в г. Тамбове во время заседания Дворянского собрания, рассматривавшего вопрос о создании ополчения. Епископ Тамбовский и Шацкий Иона (Василевский), совершив Божественную литургию, во всём облачении вошёл в дом, где проходило собрание, исполнил молебственное пение с коленопреклонением и обратился к дворянству и купечеству с краткой речью, призвав «ополчиться единодушно и сокрушить зубы скрежещущего врага», доказать, что «мы за святость веры, за дом Божией Матери, за честь и славу великого монарха нашего готовы победить или умереть».

Иона первым внёс 3 тыс. руб. на создание ополчения. Этот поступок, по словам очевидца, «побудил все состояния к похвальному соревнованию».

После вторжения Наполеона в Россию стали часто вспоминать стих 5-й из Апокалипсиса: «И даны были ему уста, говорящие гордо и богохульно, и дана ему власть действовать сорок два месяца».

Слова Апокалипсиса о звере багряном, преисполненном именами богохульными, с семью головами и десятью рогами, толковали как указание на семь королей, поставленных на трон Наполеоном (неаполитанский, вестфальский, вюртембергский, саксонский, голландский, испанский, баварский). Под десятью рогами, согласно этому же толкованию, подразумевались народы, попавшие под власть Наполеона и перечисленные в царском манифесте от 3 [15] ноября 1812 года: австрийский, прусский, саксонский, баварский, вюртембергский, вестфальский, итальянский, испанский, португальский, польский.

 

Приведём фрагмент из письма митрополита Платона императору Александру I: «Покусится алчный враг простереть за Днепр злобное оружие — и этот Фараон погрязнет здесь с полчищем своим, яко в Чермном море… Он пришёл к берегам Двины и Днепра провести третью новую реку — страшно выговорить — реку крови человеческой… Крови брата твоего взыщу от руки твоей».

А вот какие прошения содержались в молитве о нашествии супостатов:

«Подай ему [то есть императору Александру] победу на врага, якоже Моисею на Амалика, Гедеону на Мадиама и Давиду на Голиафа».

В той же молитве Церковь исчерпывающе высказалась об антихристианских и антихристовых целях Наполеона и его сателлитов: «Сей враг смущает землю Твою и хочет положить Вселенную в пустоту; её люди собрались, чтобы погубить достояние Твоё, разорить честный Иерусалим Твой, возлюбленную Твою Россию».

Не только православные и католические иерархи и богословы воспринимали Наполеона как антихриста; в известной степени это было характерно также и для протестантов, в особенности живших в России. В письме от 11 [23] июня 1812 года (то есть накануне дня вторжения наполеоновской армии в Россию) на имя главнокомандующего и военного министра М. Б. Барклая де Толли дерптский профессор библейской экзегетики и восточных языков Вильгельм Гецель приводил свои исчисления, согласно которым в имени императора Наполеона (по-французски — L’empereur Napoleon) содержалось число 666 — число зверя из Апокалипсиса:

«Здесь премудрость. Кто имеет ум, сочти число зверя, ибо число это человеческое; число его шестьсот шестьдесят шесть» (Откр. 13: 18).

Подобные настроения были распространены и в действующей армии. В своих записках, которые читал и рецензировал Н. В. Гоголь, полковник И. Л. Радожицкий вспоминал об одном из нестроевых офицеров, знатоке Священного Писания, который в начале войны проповедовал: Наполеон есть «антихрист, сиречь Аполлион», предрекал занятие французами Москвы и т. п.

Пропаганда

Официальная пропаганда, разумеется, широко пользовалась подобными настроениями. Хотя о том, что Наполеон — антихрист, с амвонов теперь и не объявлялось, однако до духовенства этот взгляд в той или иной форме доводился, а оно его применяло в своей проповеднической практике, особенно в действующей армии. Так, согласно рапорту полевого обер-священника Алексия Торопогрицкого, письмо профессора Гецеля было доставлено ему генерал-майором Ставицким по приказу Барклая де Толли, а уже Торопогрицкий оповестил о нём полковое духовенство русской 1-й Западной армии.

В основу идеологического противостояния было положено обвинение Наполеона в безбожии. Производным от этого стал тезис о том, что Наполеон и есть воплощение сил зла, антихрист. Противостояние России и Франции официальная пропаганда трактовала как «священную войну», как борьбу против врага христиан и имени Христова. Официальная мотивация войны оказала определённое влияние на сознание офицерства.

Особой действенностью обладала «поэтическая пропаганда», которая зачастую велась на очень высоком поэтическом уровне. Стоит вспомнить хотя бы знаменитое стихотворение В. А. Жуковского «Певец во стане русских воинов» (1812). А в стихотворении Н. М. Карамзина «Освобождение Европы и слава Александра I» (1814) мы встречаем уже знакомые нам по официальной пропаганде образы и обороты:

«Конец победам! Богу слава!

Низверглась адская держава:

Сражён, сражён Наполеон!..

Есть правды Бог: тирана нет!

Преходит тьма, но вечен свет.

Сокрылось нощи привиденье.

Се утро, жизни пробужденье!..

Злодей торжествовал: где он?

Исчез, как безобразный сон».

В стихотворении империя Наполеона сравнивается с адской державой, то есть с царством антихриста. Апокалиптические мотивы в нём очевидны: «И низвержен был великий дракон, древний змий, называемый диаволом и сатаною, обольщающий всю вселенную, низвержен на землю, и ангелы его низвержены с ним» (Откр. 12: 9).

Г. Р Державин, остававшийся в то время ведущим поэтом России, в ряде возвышенных произведений, используя подчас чрезмерные гиперболы, представил войну наполеоновской империи с Россией как борьбу тьмы со светом, зла с добром, нечестия с православием.

Например, в лирико-эпическом гимне 1812 года «На прогнание французов из Отечества» Наполеон нарисован вышедшим из бездны «таинственных числ зверем», «в плоти седьмглавым Люцифером, о десяти рогах венчанным», драконом или «демоном змеевидным», который в сопровождении подчинённых ему ехидн шествует по земле, сея повсюду смерть. Всё живое бежит от зверя прочь, но вот на его пути встаёт «агнец белорунный, смиренный, кроткий, но челоперунный» — император Александр. Он поднимает народ на борьбу за веру, против «врага Христова».

Находился под влиянием антинаполеоновского мифа в пору своей лицейской юности и А. С. Пушкин: его отрочество совпало со страшной войной, где сражались, терпели раны и погибали братья лицеистов, и сами они хотели одного — попасть в действующую армию.

 

В начале «100 дней» [Период в 1815 году, в течение которого Наполеон временно вернул после свержения власть. Он бежал с острова Эльба, куда был отправлен годом ранее, и снова встал во главе Франции. Однако спустя 100 дней Наполеон вновь отправился в изгнание, ставшее для него последним, — прим. автора] Пушкин пишет антибонапартистское стихотворение «Наполеон на Эльбе» (1815), в котором Наполеон предстает как «угрюмый губитель», кующий «новую цепь Европе», хищник, мечтающий видеть «мир в оковах».

Образ Наполеона-антихриста присутствовал и в сатирической поэзии. И здесь стоит вспомнить стихотворение «Завещание Н. Бонапарте», пожалуй, одно из самых замечательных из тех, что были обращены к Наполеону:

«Предчувствуя мою кончину,

Законным королям я уступаю трон,

Чтобы из милости производили сыну

Хотя сиротской пансион.

 

От братьев не видал я никакой заслуги,

Пускай живут их, чем хотят,

Пускай из королей пойдут они хоть в слуги,

Сестер же в госпиталь под старость поместят.

 

Остатки гвардии и войска распускаю,

И благодарность им мою

За службы, раны их и голод объявляю,

Но жалованья не даю:

 

Где взять его, когда я сделался банкрутом,

Все знают, что война была без барыша.

(Обманут жестоко я Коленкуром-плутом).

Вся собственность моя теперь — одна душа,

 

Один мой только гений!

Отказываю их я князю сатане,

Который сочинял со мною бюллетени

И помогал во многом мне.

 

Пред смертию моей прошу у вас прощенья,

Не требую себе богатых похорон;

Я даже обойтись могу без погребенья;

Прощайте; помните, что был Наполеон»

 

(А. Измайлов, «Сынъ Отечества», ч. 13, 1814).

 

Не обязательно быть знатоком биографии Наполеона, но из стихотворения можно почерпнуть многое: тут и склоки в монаршем семействе и их полная ничтожность без него (характерно восклицание Полины, сестры Наполеона, во время битвы при Ваграме, когда пронёсся ложный слух о его гибели: «Без него нас всех перережут!»).

Тут и его постоянное стремление переложить вину за свои ошибки и провалы на подчинённых. Выбор в качестве «козла отпущения» Коленкура тем забавнее, что Арман де Коленкур, посол в России перед войной 1812 года, был против войны с Российской империей. Вот характерный разговор между ним и императором. Коленкур: «Война и мир в ваших руках, государь. Я умоляю Ваше Величество подумать о счастье Франции, когда Ваше Величество будете выбирать между превратностями войны и хорошими выгодами скрытого мира». Наполеон: «Вы говорите как русский». Коленкур: «Скорее как добрый француз, как верный слуга Вашего Величества» (Коленкур Арман де. Мемуары. Смоленск, 1991. С. 306).

Тут и позёрство Наполеона — восклицание после полного и позорного провала: «Прощайте; помните, что был Наполеон».

Для создания соответствующего образа врага активно использовались также изобразительное искусство и художественная литература. В 1812—1814 гг. были изданы десятки карикатур, на которых французский император был изображён в демоническом обличье (с рогами и хвостом) или стоящим рядом с сатаной и чертями.

 

Но на то она и пропаганда — чтобы формировать нужное общественное мнение. Зададимся же вопросом: чем всё-таки являлся образ Наполеона-антихриста — только ли правительственной «агиткой», одним из орудий информационной войны? Или он всё же обладал определенной объективностью и отражает известного рода историческую реальность?

Продолжение следует.