Как не увидеть в книге фигу — объясняет знаток литературы

В интервью «Русскому миру»* профессор Орлин Стефанов, который в разгар лета не прекращает активно проводить онлайн-встречи, посвящённые русской классике, также поразмышлял о причинах снижения интереса к чтению и о том, что понятые книги важнее количества прочитанных.

Соблазн интернета

— О том, что люди стали меньше читать, говорят давно. По-вашему, интерес к книгам продолжает падать?

— Мне трудно судить, теряется ли интерес к чтению в широких слоях общества. Заботы о бытовых вещах засасывают, и люди перестают читать. А если и берут в руки книгу, то часто для того, чтобы блеснуть, что они в курсе каких-то современных явлений. Это тягостно наблюдать. Вместе с тем, чтение хорошо, когда от него есть толк. Литературный ширпотреб пользуется популярностью, и очень жаль, что типография позволяет наводнять прилавки, по сути, макулатурой.

— Современные технологии и жизнь в гаджетах нанесли удар по литературе и чтению?

— Несомненно. Технологии позволяют не рыться в пыльных книгах и быстро навести нужную справку. Я и сам нередко прибегаю к помощи технологий. Например, хочу процитировать те или иные слова, дать сноску — и пользуюсь компьютерным поиском, а не листаю страницы. Это удобно и облегчает. Не понимать преимущества новых технологий, идти против них, строя из себя бумажного мудреца, было бы ошибкой. Но вместе с тем без соприкосновения с книгой, без возможности сопоставить, перелистать и вернуться, поставить закладку и снова вернуться и осмыслить чтение получается неглубоким, неответственным и нетворческим.

— Вы много путешествуете и в прошлом, и сейчас. В транспорте ещё встречаются люди с книгами?

— Встречаются, но всё меньше и меньше. В основном сидят с телефонами, читают корреспонденцию в соцсетях и на других платформах. Конечно, лучше избавляться от этой страсти к электронной информации. Я сам замечаю, что целый день уходит на то, что отвечаешь на электронные письма и что-то пересылаешь. С одной стороны, это хорошо, потому что даёт возможность чем-то поделиться с людьми, но с другой стороны…

Так получилось, что я остался на один день без интернета — поехал на дачу, а там не было связи. Я взял с собой книгу «Эдип в Колоне», рассчитывая вчитаться в пьесу, которую Софокл написал последней из его большого наследия. Считается, и даже в учебниках это зафиксировано, что в «Эдипе в Колоне» и «Электре» нет той глубины, как в других пьесах Софокла, и вообще они беспроблемны. В тот день, когда я собрался прочитать «Эдипа в Колоне» строка за строкой, у меня не было соблазна интернета. Я смог углубиться в текст, прочитать его с начала до конца и открыл для себя нюансы. Интернет и другие электронные приспособления должны оставаться помощниками, не более того.

— В «Фейсбуке» есть англоязычная группа Фёдора Достоевского, на которую подписаны миллионы его подписчиков со всего мира. Получается, социальные сети и большая литература могут дружить?

— Это очень здорово и требует поощрения, потому что подобные ресурсы дают живое общение, которые иным образом трудно организовать. Собраться в одном месте поклонникам Достоевского со всего мира и обсуждать его творчество было бы затруднительно. В мире всё обоюдоостро. Любовь бывает чистая и возвышающая, а бывает мерзкая и насильная. Вода прекрасна, когда утоляет жажду и перевозит полезный груз, но в ней можно утонуть. Так и интернет — ты можешь там потеряться, а можешь себе помочь. Нужно во всём находить то, что поможет совершенствованию, отсекая соблазны и опасности.

Царь или тиран

— Современные писатели продвигают свои произведения, пользуясь широким арсеналом средств шоу-бизнеса. Устраивают презентации, продают права на экранизацию, участвуют в ток-шоу и дают интервью массовым изданиям. Как вы полагаете, этот коммерческий напор может подвинуть авторитет писателей-классиков, которые не могут так агрессивно рекламировать своё творчество?

— Такая конкуренция была всегда, и, думаю, классику трудно поколебать. Великие писатели потому и великие, что завещали непреходящие истины. В их произведениях глубокая образность, не публицистичная и не спекулятивная, а именно такая, к сожалению, часто бывает у современных авторов. В том, что они напирают, нет ничего страшного — это всё рассеется. Классика велика тем, что она, как говорил Пушкин, не устаревает. Повторюсь, классику никто не может поколебать. Беда, когда её не ценят и её не видят, и иногда в этом виноваты специалисты, которые не умеют высечь эту искру, понять по существу завещание классиков. Меня это очень коробит, и я по мере сил стараюсь возражать против покушений на смыслы. Иногда с учёным видом проталкивают благоглупости по отношению к классикам.

Могу привести пример. Название пьесы Софокла «Эдип-тиран» переводят как «Эдип-царь». С лёгкой руки Фрейда вошли какие-то «эдиповы комплексы». Но всё это отражает полнейшее непонимание сути и является спекуляцией на сюжете произведения, мифе и герое. У Софокла тиран употребляется не только в заголовке, и в тексте содержится оценка Эдипа. Но название переводят как «Эдип-царь», а это явное покушение на классика. Подвиг Софокла в том, что он сделал из мифа трагедию, а мы производим обратную ремифологизацию и запихиваем в сказочку великое произведение. Софокл обнажает невежество Эдипа, а в некоторых учебниках объясняют его поступки незнанием обстоятельств. Но это вещи разного порядка. Ты можешь энциклопедически много знать и оставаться невеждой. Фазиль Искандер говорил о том, что человек интеллигентен, независимо от того, сколько книг прочитал, а сколько книг понял. Классики учат нас освобождаться от невежества, понимать заблуждения, а не следить за сюжетиками и эффектными хитросплетениями.

— Выходит, классика не боится конкурентов из числа современных авторов, но нуждается в защите от литературоведов и критиков?

— Именно так. Помните произведение Рэя Брэдбери, в котором сжигали книги? Так вот, страшнее, когда мы интерпретациями, подменой смыслов, предисловиями, сокращёнными изданиями для школьников и популярных серий снимаем живую проблемную пульсацию в классических произведениях. Приведу пример о Дон Кихоте. Я нашёл слова Луначарского, который хвалил издание романа Сервантеса, адаптированное для массового читателя. Луначарский утверждает, что сокращённый роман ничего не потерял в сравнении с оригиналом. Я нашёл это издание в фондах Ленинской библиотеки и смог сравнить её с полным текстом. Обнаружились сокращения в финальных сценах. В частности, опасения Санчо Панса о том, что Дон Кихот может вернуть себе здравый смысл. При этом рассказчик, в образе которого предстаёт сам Сервантес, говорит о том, что это было бы счастьем. Но эта реплика была сокращена в том издании. То есть пафос Сервантеса в том, чтобы мы были не рыцарями-экзальтантами, а людьми добрыми. Роман так и заканчивается — Дон Кихот говорит о том, что хочет, чтобы его запомнили как доброго человека, а не того, кем он был. А мы, извините, помним благородного рыцаря и даже превратили его в символ Испании, не понимая главного в романе.

Остап без перспективы

— В своих работах о Дон Кихоте вы называете его начитавшимся, то есть фактически жертвой литературы…

— Да, конечно. Он же читал с вечера до утра и с утра до вечера и буквально свихнулся. Как он говорил, его мозг иссох. Я часто проецирую эту экзальтацию на современную жизнь, когда Дон Кихоты с оптическим прицелом действуют. И Брейвик, расстрелявший людей в Норвегии, называет себя рыцарем. Рыцарство как алиби для всяких пакостей, можете себе представить? Дон Кихот — жертва не литературы, а экзальтации. Книга — это не абсолютная ценность, ценность — хорошая и правильно понятая книга. А если будем воспринимать книгу через оптику благоглупостей, она может нанести огромное поражение. Авторы нас гипнотизируют приёмами, масштабом, спецэффектами и могут сделать из нас дураков.

— Недавно вы провели вебинар по романам Ильфа и Петрова. Сегодня особенно актуальным представляется роман «Золотой телёнок» с финансовыми аферами и мошенничеством на доверии. Почему, по вашему мнению, Остап Бендер сохраняет свою популярность у читателей?

— Остап Бендер — мошенник, но при этом он артист и, как отмечал Бенедикт Сарнов в предисловии к изданию Ильфа и Петрова, имел благородные порывы, а Корейко — жадный скупердяй. Как мы помним, Остап хотел отдать деньги, но потом забрал их обратно. В душе многих людей комбинаторство по Бендеру желанно и эффективно — мы успешные менеджеры, вокруг нас всё крутится, мы можем обвести вокруг пальца любого и сделаться богачами, о чём большинство мечтает. Остапу ставят памятники, открывают рестораны в его честь, проводят фестивали его имени. Оболочка манящая, но за ней следует неизбежная расплата. И в книге у Остапа трагическая судьба, он терпит фиаско, доказывая несостоятельность комбинаторства и отсутствие перспективы. И нас, читателей, должен прежде всего интересовать этот конечный счёт.

* Беседовал Сергей Виноградов.

Читайте по теме:

«Ведьмак» или «Игры престолов» — блогер из Таллинна приоткрыл книжные тайны

«Лимонная планета» Леонида Каганова вышла на эстонском языке

Конкурс: Попробуйте стать Пушкиным