Христова математика
— «Благотворящий бедному даёт взаймы Господу, и Он воздаст ему за благодеяние его» (Притч. 19, 17), — провозгласил вместо «доброго вечера» Пашка и без долгих церемоний отправился на нашу кухню, распаковывая по пути сласти. Пряники. Кажется, сербские.
— Дожили, — думаю. — Соломон в гости заявился.
В ожидании очередной премудрости пошёл за ним. Сидит, таращится на чайник — вид точно не царский, но мы смирились.
— Итак, — подсказываю.
— М-да, — мычит. — В общем, получилось так, что я загнал Бога в долги, а потом огрёб по уши. По самые покрасневшие от стыда уши.
Начал рассказывать:
— Слаб человек. С каких-то пор, после одной неприятной истории, я стал испытывать жуткую неприязнь к соседям-финнам. В Хельсинки, в кафе каком-то, столкнулся с тамошними нацистами, они мне нахамили, и я стал считать, что все финны такие, перенёс своё отвращение к нацизму на весь народ. Несмотря на то, что прекрасно знаю: есть среди них и вполне себе достойные ребята, даже ученики преподобного Паисия есть, — слепая злоба оказалась тогда сильнее рассудительности. Физиономию воротил при встрече, отфыркивался: зачем мне, православному, общаться с этими? Недавно Бог физиономию на место вернул.
Ездить мне, сами знаете, приходится много по свету — работа такая. Приехал в Белград по делам. Сижу в гостинице, весь из себя причёсанный. Утро. И вдруг появляется в коридоре избитый в хлам парень. «Голова обвязана, кровь на рукаве» — неплохо, видимо, прогулялся по ночной столице. Так и оказалось: заставил его привести себя худо-бедно в порядок, смыть кровь, усадил за стол, чтобы народ не пугал, тот трясущимися руками пытается удержать чашку с кофе. Заревел:
— А-а-а, — воет. — Пошёл вчера вечером прогуляться по городу — не в тот район зашёл.
— Встретили тебя, смотрю, не очень дружелюбно.
— Ограбили, избили, всё отняли. Валялся полночи без сознания — чуть в себя пришёл, поплёлся в гостиницу. Полицейские по дороге два раза останавливали, спрашивали, что случилось, а я их языка не зна-а-а-ю! Да и что я им скажу? Мол, ошибся адресом и огрёб?
Говорили по-английски, но акцент Пашка уловил тут же. Ясное дело, финский.
— Ты, — говорит, — не из Финляндии часом? Не из Гельсингфорса моего любимого?
— Да-а, из Хельсинки-и-и!
«Есть на свете справедливость», — подумал было приятель, но потом опомнился: злорадствовать-то уж совсем недостойно. Избитый и ограбленный парень, денег нет, до дома тысячи километров — жалко же. Предложил выход:
— Давай-ка, друг сердешный, звони домой — пусть деньги высылают. На телефон. Пока деньги идут, то-сё, на вот тебе полтинник евро на медикаменты, еду и всё такое: Белград — городок не из дешёвых, по себе знаю.
Потом думает: полтинник евро — нехилая сумма всё-таки. А, ладно: обойдусь сегодня без обеда, экскурсии и ужина, на встречу пешком пройдусь, не лопну. «А заодно, — вкралась корыстная мыслишка, — одолжу-ка я Богу: вот, мол, какой я хороший, не мстительный и вообще замечательный…».
Побитый парень согнулся в поклоне, с благодарностью и трепетом принял купюру, позвонил домой, описал своё незавидное положение, попросил прислать денег и пошёл в травмпункт и аптеку.
Пашка праведно восседает в кафе отеля и смиренно оглядывает грешную действительность: у него Бог в должниках!
Пискнул телефон. Сообщение о поступлении 50 тысяч рублей (500 евро, считай) на карту, с пометкой «Пожертвование». Глаза Пашкины были такого размера, что услужливый конобар (официант) забеспокоился: мало одного неординарного посетителя с утра, так ещё и этот сдвинулся. Спросил, надо ли чего.
— Водички, — выдохнул Пашка. — И, это самое: где ближайший храм?
В ближайшей от белградского отеля церкви Пашка по буквам перечитал притчу о милосердном самарянине, понимая, что до этого доброго дядьки ему ой как далеко. С расстройства простил всех финнов. Вспомнил об учениках преподобного Паисия.
— Интересная математика у Христа, а? — говорит. — Даже на нашу жалкую, грешную благотворительность, часто с примесью тщеславия, Он отвечает эдакой мерой — доброй, утрясённой, нагнетённой и переполненной (ср. Лк., 6, 38). Правда, там есть условия договора: «Не судите, и не будете судимы; не осуждайте, и не будете осуждены; прощайте, и прощены будете; давайте, и дастся вам» (Лк. 6, 37). Сложно? А как же: иногда тысячу-другую километров проедешь, чтобы понять. Но оно того стоит.
Читайте по теме:
Один поп — два пилота, или Есть ли у вас что сказать Христу? Сербские заметки
Комментарии закрыты.