Воскресный антидепрессант Любиной: Антигимн… красоте

«…Этим утром Ки увидел самое страшное человеческое существо на Земле. Она была такой белой, как будто только что выползла из-под гнилого трухлявого бревна. Её волосы были отвратительные, прямые, длинные и седые, как у старухи. Она была очень большой — целый день нужно откапывать и собирать еду, чтобы накормить такую.

 Хотя был жаркий день, она закутала себя в тонкие шкуры, сотканные точно из паутины. Она делала какие-то странные колдовские вещи. И Ки понял, что она — одна из богов. Он удивился: что она делает здесь, на Земле? Он был рад, что встретил её. Он вернёт ей злую вещь и вернётся домой к своей семье. Он тактично объяснил, что вещь ему больше не нужна, и она может забрать её назад. Но она была очень невежлива и ушла прочь».

Есть ли у кого-либо догадки относительно того, как выглядела особа, вызвавшая столь сильное отторжение у Ки? Судя по описанию, это была либо наша Баба-яга, либо ведьма, заманившая детей в пряничный домик. А между тем речь идёт о девушке-красотке — высокой, стройной блондинке с точёной фигуркой и объёмами строго в тех местах, где проходят полосочки купальника (в этом месте я грустно вздохнула).

Как же красотка модельной внешности могла кому-то не понравиться?! А очень просто: не понравилась она Ки — бушмену, который впервые в жизни увидел белого человека. До этого Ки счастливо проживал в нетронутой цивилизацией саванне в окружении своей дружной семьи, сплошь состоявшей из таких же грациозных и миниатюрных созданий, как и он сам. Думаю, что не последнюю роль в его неприятии сыграл как раз высокий рост девушки, которую из-за этого очень тяжело прокормить.

Этот эпизод из расчудесной кинокомедии 1980 года «Наверное, боги сошли с ума» идеально иллюстрирует тот факт, что красота — понятие относительное, подвластное лишь условиям жизни, моде и, конечно же, личному вкусу.

Но если удивление Ки выглядит хоть и забавным, но вполне себе удобоваримым, то некоторые модные тенденции древности заставляют поёжиться. Кого как, не знаю, но, например, в Средние века меня точно сожгли бы на костре за категорическое неприятие того, что тогда было нормой жизни и считалось красивым.

В ту эпоху на первый план вышло смирение вкупе с религиозным фанатизмом. Из-за этого тело считалось греховным, его всячески прятали под многочисленными слоями одежды, а внешняя привлекательность вообще была отнесена к перечню грехов. Отсюда и весьма дикие — по нашим сегодняшним меркам — каноны тогдашней красоты. Так, в число привлекательных черт входили: тотальное отсутствие бюста (грудь с детства бинтовали и носили металлические пластины); высоченный лоб (его размеры зрительно увеличивали, подбривая волосы на висках и бровях); длиннющая шея (тут брили затылок) и пр. Судя по многочисленным портретам тех времён, тогдашние красотки, все как на подбор, выражение лица имели унылое и безжизненное. Жуть!

Однако чтобы признать изменчивость и капризность моды на красоту, к счастью, не обязательно представлять себя на костре в окружении зловещих инквизиторов — вполне можно ограничиться непостоянством XX века.

Для меня в этом отношении показательной является некогда горячо любимая бондиана: всего шесть Бондов на 25 фильмов, а вот женских образов в два с лишним раза больше. Причём типы красоты, характеры и манера поведения «девушек Бонда» меняются почти каждую серию. В «Докторе Ноу» — это «глупышка» Ханни Райдер, запомнившаяся лишь бикини, которое она продемонстрировала на изящной фигуре, именуемой в народе «песочные часы». А уже во втором фильме серии («Из России с Любовью») это умница Татьяна Романова — статная, с мягкими чертами лица, огромными глазищами и подбородком с очаровательной ямочкой.

Не зря в нашей отечественной киноэпопее «ТАСС уполномочен заявить» советский разведчик Славин в бесподобном исполнении Юрия Соломина где-то в середине фильма говорит Джону Глэббу, что всего лишь одна фраза в конце фильма способна перевернуть на 180 градусов всю фабулу: «Операция внедрения прошла успешно, приступаю к работе. Романова». Из уст «капрала советской разведки» подобное высказывание воспринимается вполне логично, чего не скажешь о собирательнице раковин Ханни.

Каждая следующая девушка Бонда не похожа на свою предшественницу ни статью, ни родом деятельности. А ведь бондиана снималась всего-то в течение каких-то 59 лет! Хотя веяния моды в мегасериале прослеживаются очень явно. Например, балерина Домино Петачи в исполнении несравненной Ким Бейсингер из «Никогда не говори никогда» (1983) и внешне, и по манере поведения очень напоминает журналистку Кейт Томпсон (Сандра Принсло) из тех самых «Наверное, боги сошли с ума» (1980).

В XX веке идеал женской фигуры вообще менялся стремительно:

в 1920-е модным считалось мальчишеское телосложение,

в 1950-е — пышная грудь и тонкая талия,

в 1960-е — наоборот, чрезмерная худоба,

в 1980-е — сильное и спортивное тело,

в 1990-е — высокий рост и знаменитые «90-60-90».

Вообще, как-то раз я наткнулась на исследование, автор которого сделал интересные выводы относительно того, к каким женщинам особенно тянутся мужчины в тот или иной период современной истории. Так вот, во времена кризисов — это пышные, крупные, крепко сложенные дамы, всем своим обликом символизирующие уют, стабильность, способность родить наследника и… защитить мужчину. «Коня на скаку и в горящую избу» — как раз об этом.

А вот во времена «сытые» появляется необъяснимая, на первый взгляд, тяга к «суповым наборам» и бесполым существам — тонким и звонким. Из этой модели, правда, очень хочется исключить дни сегодняшние со всеми их 100 вариантами существ, словно вышедших из-под скальпеля Франкенштейна. Но, увы — такова реальность.

Что же касается канонов… Царица Клеопатра считалась непревзойдённой, хотя на самом деле её сложно было назвать именно красивой: крупный нос, выдающийся подбородок, небольшие глаза.

Другой пример — признанная самой красивой женщиной эпохи Мэрилин Монро. По большому счёту, чисто внешне она не так уж и выделяется из многих других общепризнанных звёзд тех лет, красотой которых восхищались миллионы поклонников. Но несомненно то, что Монро была тем не менее фантастически индивидуальна и сексапильна (не путать с сексуальностью). В отличие от многих других красавиц Мэрилин можно было представить абсолютно в любых обстановке и окружении — этакая «девчонка с нашего двора». Её недаром рисовал Энди Уорхол — наравне с Лениным и консервной банкой супа «Кэмпбелл». Для него Мэрилин представляла собой уже не человека, а рекламный штамп эпохи потребления, который он мастерски и изобразил.

Вот и пойми эту моду!

Да что там киногероини — многие из нас, обычных женщин, хоть однажды да погнались за ухищрениями моды. Хотя вру — не однажды, а много-много раз. Сужу по себе и своим знакомым. В школьные годы мне не нравился собственный нос, и я мечтала о сундуке с кладом, чтобы спустить его на пластическую операцию; в студенчестве я переживала из-за изгиба попы, на который было сложновато пристроить сшитые по стандартным лекалам юбки и брюки. Потом я начала переживать, что лишена пышного бюста «а-ля Моника Белуччи». Деньги к этому времени уже были, но, к счастью, добрые люди вовремя переубедили, что вполне счастливо можно жить и чувствовать себя привлекательной и с более скромными объёмами. Было ли у вас нечто подобное? Нет? Снимаю чепчик!

Лично для меня сегодня привлекательность кого-либо — это не внешние данные, а его человеческое обаяние, внутренняя красота, индивидуальность и чистоплотность во всех смыслах (в отличие от меня же подростка).

Да, чуть не забыла: мода на мужчин тоже существует, и анализ её закономерностей ничуть не менее интересен, чем попытка проанализировать нас, женщин. Как-нибудь порассуждаю и об этом.

А кого (или что) вы считаете красивым?

Читайте по теме:

Что надеть осенью — стилист рекомендует

Модно-свадебный приговор

Самой лучшей «миссис» Эстонии признали жительницу Ида-Вирумаа