Александр Христофорович Бенкендорф — уроженец Ревеля, друг империи

Георгиевский кавалер, разведчик и партизан, боевой генерал, герой войны 1812 года, освободитель Голландии от наполеоновского господства, член Государственного совета и Комитета министров, Бенкендорф попытался создать государственный механизм борьбы с коррупцией и казнокрадством. Он был комендантом Москвы, после того как Наполеон с позором покинул полусгоревший и разграбленный город; личным другом императора Николая I (единственным человеком, который мог говорить монарху «ты»); путешественником, проехавшим с секретной миссией по воле императора Александра I «с целью военно-стратегического осмотра Азиатской и Европейской России» и заглянувшим даже в Китай; любителем красивых женщин, не отказывающим себе (при наличии законной жены, на которой женился по любви) в том, чтобы поухаживать за приглянувшейся ему то оперной дивой, то артисткой кордебалета, то дамой из придворной свиты императрицы.

 

Он писал мемуары — 18 тетрадей о времени царствования Александра I и Николая I оставлены нам в наследство этим человеком. Глава III отделения Собственной Его Императорского Величества канцелярии, шеф жандармов был, по меткому выражению весьма экзальтированной английской художницы и писательницы Елизабет Ригби, посетившей в 1840 году принадлежащее Бенкендорфу имение Фалль (Эстония), «человеком, который знал и хранил все тайны России».

А между тем нам с детства вдалбливали в голову, что Александр Христофорович был единственно и исключительно главным жандармом России и гонителем Пушкина. Личность этого государственного деятеля постепенно начала очищаться от несправедливых упрёков и клеветы только в наши дни. Но тут внезапно приключилась новая напасть — из Бенкендорфа попытались сделать чуть ли не комсомольского активиста. А ведь Александр Христофорович Бенкендорф — сам по себе, без приукрашивания, представляет собой личность грандиозную, достойную того, чтобы стать героем и боевика, и мелодрамы, и исторического сериала.

Примитивно односторонняя трактовка личности Бенкендорфа вступает в противоречие с фактами. Например, Пушкин характеризовал его как «честного и достойного человека». Поэт Пётр Вяземский признавался, что «в глубине души ценит Бенкендорфа». Поэт Фёдор Тютчев писал своей жене о нём: «Это одна из самых лучших человеческих натур, какие мне доводилось встречать». Ещё более поразительно, что даже те самые декабристы отзывались о нём с симпатией. Волконский, Штейнгейль, Басаргин, Корнилович, Лорер — все они сохранили добрые чувства к своему «тюремщику». Могло ли такое быть, если бы Бенкендорф и вправду оказался таким законченным злодеем, каким его изображали советские историки?..

Происхождение

Александр Христофорович родился в 1783 году в семье прибалтийского дворянина, генерала от инфантерии, рижского военного губернатора Христофора Ивановича Бенкендорфа. Бенкендорфы (нем. Benckendorff) — графы и дворяне, ведущие свой род от Иоганна Бенкендорфа, старшего бургомистра города Риги, приобретшего этим званием дворянство: по шведскому закону 1660 года, со званием старшего рижского бургомистра было сопряжено потомственное дворянство. Мать Александра, баронесса Шиллинг, была подругой детства императрицы Марии Фёдоровны, а его бабушка со стороны отца была воспитательницей великого князя Александра Павловича, будущего императора Александра I.

Император Павел I, вступив на престол, произвёл Бенкендорфа-старшего в генерал-лейтенанты и назначил военным губернатором в Ригу. В этой должности Христофор Иванович приобрёл всеобщее уважение и признательность ревностным исполнением своих обязанностей; был пожалован орденом Св. Александра Невского [одна из высших наград Российской империи с 1725 по 1917 годы, учреждена Петром Великим — прим. автора], а годом спустя — чином генерала от инфантерии. Вскоре, однако, по расстроенному здоровью, он оставил службу и остаток дней своих провёл близ Ревеля (ныне Таллинна — Ред.), в поместье Колга графа Стенбока [посёлок на севере Эстонии в волости Куусалу, уезд Харьюмаа; в посёлке находится главное здание мызы Колга — прим. автора].

 

«Мой отец был другом великого князя Павла [будущий император Павел I — прим. автора], а моя мать близко связана ещё с детства с великой княгиней Марией [Мария Фёдоровна, урождённая принцесса София Доротея Августа Луиза Вюртембергская; вторая супруга российского императора Павла I; мать императоров Александра I и Николая I — прим. автора]. Эта двойная связь не могла нравиться императрице Екатерине, стремившейся расстроить малейшие пристрастия своего сына. Она выразила настойчивое желание, чтобы мой отец отправился служить в Молдавскую армию, находившуюся под командованием князя Потёмкина, а некоторое время спустя отстранила от двора мою мать, которая навлекла на себя немилость и великого князя» (из «Записок» А. Х. Бенкендорфа).

Царствование Александра Первого

Александр Бенкендорф воспитывался в модном на тот момент пансионе иезуитского аббата Николя. Довольно поверхностное светское образование в этом учебном заведении получали отпрыски и других известных русских семей, например, Нарышкиных и Орловых.

Сразу же по окончании учебы в 1798 году, в возрасте пятнадцати лет, Бенкендорф определился на военную службу в чине унтер-офицера Семёновского полка. В 1803 году храбро воевал на Кавказе. Во время турецкой кампании в 1809 году Бенкендорф стремительной атакой опрокинул турок, угрожавших тылу русской армии. Выдающиеся качества военачальника проявил во время войны с Наполеоном в 1812—1814 гг., находясь в авангарде при наступлении и в арьергарде — при отходе. За боевые заслуги был награждён двумя орденами Анны второй степени, за освобождение Голландии от французов — орденами Владимира второй степени и Георгия третьей.

Как нельзя лучше характеризует смелость этого человека следующий пример: в 1824 году, когда в Санкт-Петербурге случилось страшнейшее за всю историю города наводнение, Бенкендорф стоял на балконе с императором Александром I. Сбросил с себя плащ, доплыл до лодки и спасал весь день народ вместе с военным губернатором Санкт-Петербурга М. А. Милорадовичем.

 

Но несмотря на многочисленные подвиги и заслуги перед Отечеством, в царствование Александра I Бенкендорф особым вниманием царя не пользовался. Тем не менее в 1821 году он по собственному почину подал Александру две записки: о существовании тайных обществ, в том числе «Союза Благоденствия» (одной из наиболее известных организаций декабристов), в которой со знанием дела изложил собранные им сведения и высказался за срочные и действенные меры; и о создании тайной полиции. Император… оставил доклад без внимания. Отсюда вывод историков: царь сам, пусть и косвенным образом, способствовал декабрьскому восстанию_.

Дружба с Николаем Первым

Положение Бенкендорфа резко изменилось к лучшему с воцарением Николая. Он стал другом императора и одним из самых влиятельных лиц в стране. Не последнюю роль в этом сыграла преданность Александра Христофоровича новому императору и его позиция в событиях 14 декабря 1825 года (при возмущении в Петербурге Бенкендорф командовал войсками, расположенными на Васильевском острове, а уже 11 дней спустя за исправление должности временного военного губернатора Васильевского острова был награждён орденом Св. Александра Невского).

В том же декабре 1825 года Николай I дал указание своим приближённым составить проекты преобразований тайной полиции. В январе 1826 года Бенкендорф одним из первых представил свою написанную по-французски записку, в которой он рекомендует при создании особого ведомства учесть два важных фактора, остававшихся без внимания в прежних тайных службах. По его мнению, следовало, во-первых, установить систему строгой централизации, во-вторых, создать такую организацию, которая внушала бы не только страх, но и уважение.

 

Помимо служебных обязанностей, Николая Павловича и Александра Христофоровича связывали тёплые дружеские чувства. Этому способствовал тот факт, что Бенкендорф всегда сопровождал царя в его многочисленных поездках по стране. Государь любил являться в провинцию без предупреждения, поэтому нередко приходилось ехать без охраны. Конечно, присутствие рядом такого опытного воина, как Бенкендорф, было для Николая особенно ценным. И, конечно, в долгих путешествиях у них было много времени для бесед на самые разные темы.

Третье отделение

Государь благосклонно принял проект Бенкендорфа, в июле 1826 года учредив Третье отделение Собственной Его Императорского Величества канцелярии. Главой этого ведомства и был назначен Александр Христофорович, остававшийся на этом посту в течение 17 лет. Компетенции нового ведомства были весьма обширны и в силу этого сформулированы не слишком чётко. В апреле 1827 года Николай распоряжается о создании Корпуса жандармов, который становится вооружённой силой Третьего отделения, необходимой для проведения арестов и несения обязанностей «наблюдательной полиции». Командир этого корпуса обладал правами командующего армией.

По понятным причинам возглавляемое Бенкендорфом ведомство особой популярностью не пользовалось. Тем не менее, благодаря тонкой политике его шефа, с Третьим отделением оказались так или иначе связаны почти все прогрессивные литераторы того времени.

При этом Бенкендорф обладал широким кругозором, позволяющим оценивать потребности страны в целом, а не только нужды собственного ведомства (что также не вяжется с образом туповатого солдафона из школьных учебников). Именно Бенкендорф указал на необходимость построить железную дорогу между Москвой и Петербургом; выступил против рекрутских наборов, вызывавших ропот в стране; предложил идею строительства бесплатных больниц для чернорабочих. Он же рекомендовал приступить к постепенной отмене крепостного права, считая его «пороховой бочкой под государством». Мы из-за всё тех же учебников считаем автором отмены крепостного права исключительно Александра II, а между тем, грандиозная подготовительная работа была проведена как раз Николаем I и Бенкендорфом.

 

Бенкендорф и Пушкин

Для Пушкина шеф III отделения стал своего рода «административным ресурсом», к которому великий поэт прибегал в случае крайней (или не очень крайней) необходимости. Через Бенкендорфа Пушкин ходатайствовал о назначении пенсии вдове генерала Раевского (удовлетворено); о напечатании пьесы «государственного преступника» Кюхельбекера (напечатано, причём в типографии III отделения); о переводе младшего брата Льва из одного полка в другой (удовлетворено) и так далее.

Именно к Бенкендорфу в 1830 году поэт обратился за помощью в весьма интимном вопросе. Дело касалось женитьбы поэта. Родителям Натальи Гончаровой не очень-то был по нраву жених с такой неоднозначной репутацией. Тогда Пушкин попросил у Бенкендорфа положительную характеристику (в письменном виде). Бенкендорф и здесь не отказал: поэт получил невероятно благожелательный письменный отзыв. Рекомендательное письмо от шефа жандармов успокоило Гончаровых. Согласие на брак было дано.

 

А вот письмо Пушкина к Бенкендорфу от 21 ноября 1836 года с описанием конфликта с Дантесом и Геккерном. Сам Пушкин считал это письмо «доказательством уважения и доверия», испытываемого им к Александру Христофоровичу. Письмо написано по-французски. Перевод:

«Граф!

Считаю себя вправе и даже обязанным сообщить Вашему сиятельству о том, что недавно произошло в моём семействе. Утром 4 ноября я получил три экземпляра анонимного письма, оскорбительного для моей чести и чести моей жены. По виду бумаги, по слогу письма, по тому, как оно было составлено, я с первой же минуты понял, что оно исходит от иностранца, от человека высшего общества, от дипломата. Я занялся розысками. Я узнал, что семь или восемь человек получили в один и тот же день по экземпляру того же письма, запечатанного и адресованного на моё имя под двойным конвертом. Большинство лиц, получивших письма, подозревая гнусность, их ко мне не переслали.

В общем, все были возмущены таким подлым и беспричинным оскорблением; но твердя, что поведение моей жены было безупречно, говорили, что поводом к этой низости было настойчивое ухаживание за нею г-на Дантеса.

Мне не подобало видеть, чтобы имя моей жены было в данном случае связано с чьим бы то ни было именем. Я поручил сказать это г-ну Дантесу. Барон Геккерн приехал ко мне и принял вызов от имени г-на Дантеса, прося у меня отсрочки на две недели.

Оказывается, что в этот промежуток времени г-н Дантес влюбился в мою свояченицу, мадемуазель Гончарову, и сделал ей предложение. Узнав об этом из толков в обществе, я поручил просить г-на д’Аршиака (секунданта г-на Дантеса), чтобы мой вызов рассматривался как не имевший места. Тем временем я убедился, что анонимное письмо исходило от г-на Геккерна, о чём считаю своим долгом довести до сведения правительства и общества.

Будучи единственным судьёй и хранителем моей чести и чести моей жены и не требуя вследствие этого ни правосудия, ни мщения, я не могу и не хочу представлять кому бы то ни было доказательства того, что утверждаю.

Во всяком случае надеюсь, граф, что это письмо служит доказательством уважения и доверия, которые я к Вам питаю. С этими чувствами имею честь быть, граф, Ваш нижайший и покорнейший слуга

 А. Пушкин. 21 ноября 1836».

При всём при том Бенкендорф годами осуществлял за Пушкиным государственный надзор. Когда Пушкин отклонялся от правильного, по понятиям Бенкендорфа, пути к добру, генерал писал ему вежливые письма, в большинстве которых были выговоры, иногда резкие. Зачем, не спросясь, читал Пушкин в Москве «Годунова»? Зачем не известил, что едет в Петербург, в Москву, в деревню? на Кавказ? Почему вообще разъезжает без спроса? Зачем явился на бал во французском посольстве во фраке, а не в дворянском мундире?..

Бенкендорф и декабристы

Люди, лично знавшие Бенкендорфа, отмечали его незлобивость и порядочность. В ночь на 13 июля 1826 года он вынужден был присутствовать при церемонии гражданской казни бунтовщиков (лишение эполет, орденов, преломление шпаг и прочее). Декабрист Лорер записал позднее такие удивительные строки: «Благородный Бенкендорф, знавший и любивший многих из нас, не смог отклонить от себя этой грустной обязанности».

 

Пущин и Штейнгейль отметили «выражение сострадания» на лице Бенкендорфа в течение всей экзекуции. Когда же после гражданской казни началась казнь настоящая (повешение пятерых декабристских вождей), Бенкендорф «был сам не свой». Очевидцы говорил позднее, что Александр Христофорович, чтобы не видеть этого ужасного зрелища, лежал ничком на шее своей лошади. Как эти строки не укладываются в привычную советскую трактовку облика главного жандарма России!

«Пламенный активист»

С делом декабристов и связана та нелепая фальсификация, которая стала попыткой вновь исказить многострадальный образ. Вот «Речь Бенкендорфа на следствии по делу декабристов», что буквально заполонила социальные сети, блоги и прочее:

 «На следствии по делу “декабристов” Александр Христофорович Бенкендорф на первый допрос собрал всех обвиняемых и сказал им следующее:

“Вы утверждаете, что поднялись за свободу для крепостных и за Конституцию? Похвально. Прошу тех из вас, кто дал эту самую свободу крепостным — да не выгнал их на улицу, чтобы те помирали, как бездомные собаки, с голоду под забором, а отпустил с землёй, подъёмными и посильной помощью, — поднять руку. Если таковые имеются, дело в их отношении будет прекращено, так как они действительно поступают согласно собственной совести. Я жду. Нет никого?

Как странно… Я-то своих крепостных отпустил в Лифляндии в 1816-м, а в Тамбовской губернии — в 1818-м. Все вышли с землёй, с начальными средствами. Я заплатил за каждого из них податей за пять лет вперёд в государственную казну. И я не считаю себя либералом или освободителем! Мне так выгоднее. Эти люди на себя лучше работают. Я зарабатываю на помоле, распилке леса и прочем для моих же бывших крестьян. Я уже все мои расходы покрыл и получил на всём этом прибыль. И я не выхожу на площадь с безумными заявлениями или протестами против Государя или тем более — против Империи!..

Так как вы ничем не можете доказать, что дело сие — политическое, судить мы вас будем как бунтовщиков и предателей Отечества, навроде Емельки Пугачёва. А теперь — всех по камерам! В одном этапе с уголовными пойдёте, сволочи!»

А теперь факты. Не было у А. Х. Бенкендорфа поместья в Лифляндии в 1816 году, имение Фалль под Ревелем (к тому же это Эстляндия) появилось уже после казни декабристов. В 1818 году Бенкендорф не освобождал своих крепостных на Тамбовщине, он в этот год вообще туда не ездил, а пребывал в Москве, Павловске и был занят делами амурными и семейными, даже и не помышляя, чтобы его крепостные «все вышли с землёй, с начальными средствами», тем более что при живом отце, который умер в 1823 году, он и не мог распоряжаться родовыми тамбовскими имениями.

 

Далее. Во-первых, граф Бенкендорф был весьма грамотным человеком и не опустился бы до подобного стиля речи. Во-вторых, любимец царя, сам военный, при жизни никогда не называл декабристов «сволочи». Потому как среди осуждённых дворянских революционеров было очень много боевых офицеров с императорскими крестами, золотым оружием за личную храбрость, полученными за все войны, которые вела Россия в Европе и в Азии в конце XVIII — начале XIX веков. И в-третьих: традиция голосования путём поднятия рук, весьма вольнолюбивая и крамольная в абсолютизме, никогда не практиковалась в госучреждениях Российской империи. И да: Бенкендорф в реалиях Следственного комитета над декабристами никогда не «собирал всех обвиняемых» на «первый допрос». Потому как первые допросы с самыми значимыми заговорщиками вёл лично император, как правило, в формате личного общения: Николай пытался лично разобраться и понять причины произошедшего. Впервые все вместе дворянские революционеры встретились уже на оглашении приговора.

Последняя любовь

В последние годы жизни Бенкендорф растерял своё влияние на императора. Виной тому стала его любовная связь с известной красавицей и интриганкой — баронессой Амалией Крюденер. Для Амалии это была связь по расчёту. А для 56-летнего Бенкендорфа молодая (30 лет) баронесса стала поистине «последней любовью». Ради неё он стал неслыханно щедр: осыпал дорогими подарками, оплачивал многочисленные счета. В обществе об этом узнали от элитной (и несдержанной на язык) модистки Сихлер, у которой Амалия заказывала шикарные наряды. Тут же пошли слухи, что Бенкендорф оплачивает капризы своей любовницы из казённого бюджета. Это, а ещё более слухи о том, что под влиянием Крюденер шеф полиции перешёл в католичество, погубили репутацию Бенкендорфа в глазах Николая.

 

Опальный и больной царедворец отправился лечиться «на воды» в Карлсбад. «Воды» не помогли. В сентябре 1844 года граф Бенкендорф скончался посреди Балтийского моря — на борту парохода, который вёз его в родовое поместье, в Эстляндию, ставшего его последним пристанищем…

Мыза Фалль

История этого живописного места началась с того, что в 1827 году генерал-адъютант Александр Бенкендорф случайно обнаружил неподалёку от устья реки Кейла водопад и заросшие лесом дюны. Место и впрямь было необычайно живописное, и Бенкендорф купил за 65 тысяч рублей у барона Карла фон Юкскюля все 65 гектаров его поместья.

 

Возведённый в 1831 году на высоком берегу водопада Кейла-Йоа и окружённый одним из прекраснейших парков в Европе, замок Фалль (Schloss Fall) стал ярким примером неоготической архитектуры. Дворец был построен по эскизам самого Бенкендорфа. Строительство этого замка стало первой крупной работой выдающегося российского зодчего А. И. Штакеншнейдера [того самого, который позже спроектировал Мариинский и Николаевский дворцы Санкт-Петербурга; собственно, именно Бенкендорф и познакомил архитектора с императором — прим. автора].

Новоселье состоялось 27 мая 1833 года. В гости прибыл Николай I с супругой и свитой. В память о посещении имения император и супруга посадили деревья, в парке были установлены чугунные именные скамейки.

 

Во время Второй мировой войны нацисты, оккупировавшие Эстонию, быстро оценили стратегически выгодную позицию Кейла-Йоа и устроили там разведшколу абвера под условным наименованием «Лагерь № 2». Она подчинялась разведоргану «Ревель», который был создан в середине 1939 года в Хельсинки, а после захвата немцами Эстонии передислоцировался в Таллинн. Кстати, «Лагерь № 1» находился недалеко от Кейла-Йоа— в мызе Кумна. Будущие агенты вербовались из числа советских военнопленных-моряков в лагерях Таллинна, Хельсинки и Эбенроде. Им преподавались разведка, подрывное дело, топография, методы работы органов НКВД, морская сигнализация, силуэты военных кораблей, гребля и стрельбы из различного оружия. Одновременно в школе обучалось 70–80 агентов.

В Кейла-Йоа проходил обучение один весьма известный человек — Павел Петрович Стефановский, получивший агентурный псевдоним Суздальский. В своей книге «Развороты судьбы» он достаточно подробно описывает жизнь в этой разведшколе. В 1975 году по книге был снят пятисерийный фильм «Вариант «Омега» с Олегом Далем в главной роли. Кейла-Йоа в фильме не появляется, но упоминается. Кроме того, в первой серии нам показывают некую безымянную школу по подготовке диверсантов. Скорее всего это и был «Лагерь № 2», потому что диверсантов обучали только там.

Такая вот история ещё одного уроженца Ревеля, немало сделавшего для Российской империи. Николай I, узнав о кончине того, кого он называл «другом не императора, но империи», произнёс свою историческую фразу: «Он ни с кем меня не поссорил, а примирил со многими».

Читайте по теме:

Пётр I и Таллинн: история любви

Шаляпин в Ревеле, или Как Эстония открыла великому певцу путь на Запад

Адмирал фон Эссен — последний командующий Балтийским флотом Российской империи