Иванов: Тараканы всех мастей, соединяйтесь!

Моя давняя коллега и друг Елена Скульская по этому поводу отозвалась с лёгкой печалью в голосе: «Афанасьев — врач, в его устах такая реплика звучит даже и не так обидно, скорее как диагноз. А представляешь, что бы началось, если бы мы с тобой позволили себе такое?!» Я и представляю…

От каждого — по способностям, каждому — по фобии!

Но при этом я ещё и прекрасно понимаю: сколько ни пытайся решить эту проблему вербальными инструментами — хоть ласкательными, хоть ругательными, — ничего с места не сдвинется, пока пресловутый жареный курицын муж в темечко не клюнет. Поэтому предлагаю подойти к теме комплексно.

Вот почему, скажите на милость, мы так зациклились на этих ковид-диссидентах? Ну, фобия у них такая. Слыхали, скажем, про клаустрофобию? Это же реально заболевание, что вам любой психиатр подтвердит. Причём тут всё зависит от степени тяжести болезни. У некоторых она протекает в лёгкой форме, когда человеку достаточно сделать над собой небольшое моральное усилие, и засовывай его куда хочешь.

Но бывает и так: вот хоть ты его режь на части или ставь к стенке — всё без толку. И произвести, скажем, компьютерную томографию такому пациенту можно только под общим наркозом. Общим не в смысле с ним вместе, а… ну, вы понимаете.

А бывает ещё агорафобия — то есть с точностью до наоборот: боязнь открытого пространства. Такие люди не выносят, чтобы вокруг них был простор. Кстати, этой хворью страдал государь Пётр Алексеевич, в чём можно воочию убедиться, посетив Домик Петра в таллиннском Кадриорге. Здесь поражает теснота опочивальни и детские размеры кроватки Петра Великого. Что, кстати, делает осуществлённые им преобразования ещё более значительными, ибо царь совершал их вопреки своей природе.

Да мало ли найдётся фобий, если хорошенько поискать! Высотобоязнь, инсектофобия (боязнь насекомых вообще) и отдельно арахнофобия (панический страх конкретно перед пауками, которым страдает каждый пятый житель планеты), и т. д., и т. п., и др., и пр., и вообще…

Вот я и предлагаю сгруппировать всех страдающих фобиями по «видовому признаку». Собственно, для этого достаточно просто дать объявление: те, у кого клаустрофобия такая-то, собираются, скажем, на Ратушной площади. А у кого другая — на площади Исландии; а с третьей — на Театральной и далее по списку.

Ну, в самом деле: почему это антиваксерам такая честь и особые привилегии?! И главная площадь столицы — им, и все публикации — только про них, и диспут на самом высшем в государстве уровне — опять-таки с ними…

А что, думаете, людям с акрофобией легко живётся? Так ведь и их конституционные права злостно нарушаются — например, строителями высотных домов, да ещё и с прозрачными лифтами вдобавок! Самолёты эти тут носятся как угорелые — как я могу на всё это смотреть спокойно?! У меня, может, от всего этого голова идёт кругом и давление подскакивает…

И пусть никто не уйдёт обиженным…

Главное — не успокаиваться на достигнутом. Поэтому не следует ограничиваться только теми, кто страдает разного рода фобиями. А если у человека, скажем, нет чего-то такого, а ему про это навязчиво рассказывают?!

Тут недавно такая реклама прошла по телевизору: хорошо, дескать, долгими холодными вечерами, под шум дождя, у камина, с близкими людьми, под тёплым пледом наслаждаться комфортом и надёжными стенами, возведёнными на взятый под строительство дома кредит…

А вы подумали, как больно ранит ваша реклама тех, у кого нет камина или пледа? Или ни того, ни другого? Я уж не говорю про стены или холодные вечера…

Прямая и очень жестокая дискриминация получается! Почему молчит канцлер права?! И куда смотрят депутаты Рийгикогу и премьер-министр? Кто защитит нас от произвола рекламодателя? Позакрывать к чёртовой матери все СМИ, которые эту рекламу распространяют!

…В июле 1970 года в советском Причерноморье были зафиксированы первые случаи заражения холерой. На фоне седьмой холерной пандемии, которая бушевала в мире уже с 1961 года, эта вспышка грозила обернуться самыми тяжёлыми последствиями. Вынужденные крайние меры, с участием десятков тысяч военных, позволили справиться с локальной эпидемией на территории СССР уже к началу октября. Если бы не эти действия властей, когда про конституционные права и свободы не говорили даже самые отчаянные диссиденты той поры, человеческие потери исчислялись бы не сотнями (по официальной статистике — порядка полутора тысяч жертв), а десятками тысяч жизней.

Тут мне вспоминается один из героев пьесы Михаила Булгакова «Бег», белый генерал Чарнота, который говорит тогдашнему «новому русскому» Парамону Ильичу Корзухину: «Ну, Парамон! Я, грешный человек, нарочно бы записался к большевикам, чтобы тебя расстрелять! Расстрелял бы и мгновенно обратно выписался».

Я уж боюсь эту мысль сформулировать до конца, а то обвинят в призыве к свержению существующего строя. Марта Хельме не обвинят, хотя он и призывал идти на Тоомпеа, в чём его бывший однопартиец Урмас Симон усмотрел «признаки преступления в антигосударственной деятельности», а меня обвинят. А так-то было бы неплохо. Конечно, на короткое время, скажем, на пару месяцев — только чтобы быстренько с пандемией покончить, и мгновенно обратно…

А?

Мнения из рубрики «Народный трибун» могут не совпадать с позицией редакции. Tribuna.ee не несёт ответственности за достоверность изложенных в статье фактов. Если вы имеете альтернативную точку зрения, то мы будем рады её также опубликовать.

Читайте по теме:

Пикет против ковидной госполитики в Таллинне — как протестовали тысячи

Ингерман: Непривитых нужно просвещать, а не оскорблять

Кристина Каллас: Учащихся и работников — на дистанционку, остальным — вакцинироваться