Воскресный антидепрессант Любиной: Три стороны одной монеты

Одна в трёх

Постоянные читатели и «френды» в соцсетях уже привыкли к тому, что, помимо «антидепрессантов» и постов, объединённых темой «Любина любит», я регулярно публикую статьи исторического и общекультурного содержания.

В «антидепрессантах» я умышленно не затрагиваю ни политических, ни социальных тем и пишу только о том, в чём удаётся разглядеть хотя бы частицу добра, здравого смысла и позитивного мышления. Рубрика «Любина любит» задумывалась как средство привлечения дополнительного внимания к «антидепрессантам». Но жизнь вновь оказалась гибче, и, к моему удивлению, аудитории «антидепрессантов» и «Любина любит» не совпадают. Возможно, из-за того, что тексты в «Любина любит» более личные, легкомысленные и небольшие по объёму.

Как видно из названий «Воскресный антидепрессант Любиной» и «Любина любит» — это мой способ самовыражения, потребность сформулировать и озвучить мысли о тех событиях и происшествиях, которые меня интересуют, забавляют, развлекают. И поэтому в нынешнем материале речь пойдёт не об «антидепрессантах» и не о том, что я люблю, а о моём «третьем я» — об общекультурных статьях.

 

Хотя… Не будь «антидепрессантов Любиной», не было бы «Любина любит». А не будь «Любина любит», то не было бы двух третей моих общекультурных публикаций. Потому что каждая из них также содержит моё собственное мнение. В общем, три рубрики — одна визитная карточка: «Здравствуйте, я Татьяна Любина».

Думаю, что все три рубрики — свидетельство формирующейся у меня экспертности. Если раньше мне удавалось достойно работать в банке, то теперь я достойно пишу. При этом то, что я пишу на исторические или общекультурные темы, я согласовываю с признанными экспертами с общероссийским или мировым именем. Так я отвечаю за достоверность написанного. Важно: если у меня нет уверенности, что текст подтвердит эксперт, я его не пишу или не публикую.

В общем, после двадцати лет осознанного «рабства», я счастлива: оказывается, работа может быть в удовольствие. Поэтому берусь за темы, которые интересны в первую очередь мне.

Просто о сложном

Самое ценное для меня — это то, чему я научилась и что теперь применяю осознанно и с удовольствием, — адаптация сложных или узкоспециализированных тем и текстов так, что они становятся понятны и интересны тем людям, которые «не в теме». 2021 год показал, что я могу таким образом «переводить» на общедоступный язык тексты с банковского, кораблестроительного, архитектурного, строительного, религиозного, мебельного, технического и т. д. Самым ощутимым результатом для меня стали «Немецкие мотивы моды эпохи Петра Великого». Как это ни странно, но понять людей, глубоко погружённых в свою тему и общающихся в повсеместной жизни лишь с домочадцами и единомышленниками, очень сложно. На возражение «А надо ли?» отвечу: да, это необходимо, ибо такие люди и их работы — просто кладезь уникальных сведений и фактов для анализа, сопоставления, собственных выводов, да и просто для расширения кругозора. В общем, я могу любой (ну, почти любой) узкоспециализированный язык перевести на общедоступный.

А вообще за те полтора года, что имею честь, нахальство и амбиции писать на «умные» темы, я укоренилась во мнении, что читатели зачастую даже не догадываются, какой это титанический труд, а главное — гигантская ответственность. И дело тут не в количестве печатных знаков. На примере одной из самых любимых моих статей попробую сформулировать, с какими подводными камнями мне довелось столкнуться, а каких рифов избежать.

 

Благодарность несуществующему острову

В конце октября случился казус. В очередном «антидепрессанте» я вспомнила свои приключения трёхлетней давности при открытии в Петербурге проспекта Крузенштерна. Разумеется, я была приглашена на открытие. А вспомнить дела минувших дней надумала, прочитав новость: «Рабочее движение по проспекту Крузенштерна открыли на год раньше срока». У меня есть много того, что связано с именем Ивана Фёдоровича, вот и решила я повспоминать.

Текст вышел смешной. Как выразился друг-корабел: «Такие приключения нарочно не придумаешь». Посмеялись, подкорректировали пару фраз, и я отправила текст для публикации. «Антидепрессант» выходит. Материал нахваливает и представитель семьи Крузенштернов, и дорогой-любимый (а он три года назад являлся главным организатором открытия). И тут мне на глаза попадается сильно нелицеприятный комментарий некой дамы. Вышло так, что четыре пары глаз проморгали, что Васильевский остров я нарекла на манер станции метро Василеостровским. Мы с редактором крякнули, удивились, через пять минут «вернули» остров на место. Но грубая форма замечания задела. Хотя понятно же, что истинная причина «праведного гнева» — отнюдь не в «лишних» буквах, а в белом костюме и регате (см. «антидепрессант»). Но этот случай стал уроком: проверяй внимательнее — каждое предложение, слово, каждый знак препинания! Иначе будешь бит — причём за дело.

 

Аванс доверия

Теперь же вперёд в прошлое, то есть к паруснику «Полтава». Допускаю, что после прочтения статьи без дополнительных комментариев не будет ясности, почему, собственно, я столкнулась со сложностями при подготовке.

Впервые я побывала на строительстве «Полтавы» примерно в 2015 году. На тот момент очертания корабля только вырисовывались, но размах проекта уже тогда поражал. Побывать на достроенном корабле мне удалось лишь в октябре 2021 года, причём уже в качестве не только гостя, но и журналиста. Посещение могло бы состояться и на полгода раньше. Но ехать бесцельно, чтобы поглазеть и поговорить, что называется, «ни о чём», мне не хотелось. Нужна была тема для интервью. А она нарисовалась из задушевных многочасовых бесед, в ходе которых друг Михаил проводил со мной ликбез по кораблестроению, а я пыталась запомнить из азов хотя бы что-то. Но Мишане нравилось рассказывать, а мне — слушать и задавать вопросы. Вот так, не спеша, и сформулировали: как же всё-таки удалось построить корабль начала XVIII века при нынешней жёсткой системе требований?

В итоге мы таки доехали до «Полтавы», где состоялось феерическое знакомство с кораблём и его главным конструктором Олегом Коробкиным. Я личность сухопутная, но всю поездку меня не отпускало состояние щенячьего восторга от увиденного и услышанного.

 

Тем не менее переносить на бумагу свои впечатления о первом корабле российских ВМС я принялась только месяца четыре спустя. И дело не в том, что у меня времени не было. Время было. Но до определённого момента не было уверенности, что я «осилю» тему, на которую замахнулась.

Уже после смены профессии, начав писать, я однажды поймала себя на мысли, что почти физически ощущаю собственный профессиональный рост. Вдобавок время от времени происходит некий рывок — словно прыжок на новую ступень. Как после «развенчивания лжеисторических мифов«: отправляя материал, я осознавала, что возможен конфликт, но писать о том, с чем я категорически не согласна, не буду.

С той публикации я и приучила себя слышать внутренние щелчки. Поэтому, побывав на «Полтаве» и пообщавшись с Коробкиным, поняла: прежде чем иметь право написать о корабле, заложенном лично царём Петром и героически воссозданном в наши дни, ещё надо потрудиться. Вот и трудилась я последующие четыре месяца. Щёлкнуло в конце декабря.

Получив то ли внутреннее добро, то ли стороннее благословление, занялась я «Полтавой». Материала в моём распоряжении было много. Это здорово, хотя и приходилось к каждой написанной фразе возвращаться по два-три раза плюс тщательно следить за отсутствием явных противоречий.

 

Но самым сложным оказалось даже не подготовить, а согласовать готовый материал с теми, кто корабль строил. С информационной составляющей я справилась: «Мелкие неточности, субъективные трактовки или „неосторожные“ фразы способны хорошей работе придать душок и всё испортить». Это слова из отзыва о проделанной работе.

С одной стороны — ничего страшного, ведь на момент интервью я не владела информацией о деревянном судостроении, кроме тех азов, которые успел до моего сознания донести друг Миша. С историческими фактами я, однако, обращалась бережно, правок в этой части практически не оказалось — так, пара уточнений. С другой — высказанные замечания носили, скорее, общепрофессиональный характер, которые показали, что как журналисту мне ещё расти и расти.

Но отзыв включал не только критику: «На самом деле материал очень приличный!!! На самом деле очень вдумчивый, техничный и с фактурой! … Повторюсь: текст очень толковый и интересный… И уместный женский журналистский гонор».

Вот так и писала, и так согласовывала… Зато и написала, и согласовала, и увидела опубликованный материал, и заслужила благодарность от корабелов!

 

Ох уж эти «сторис»

Вдумчивая о корабле в итоге нарисовалась статья. Но, как выяснилось, написать и согласовать — это далеко не всё.

Очаровательная знакомая две недели назад поинтересовалась, над каким материалом я работаю. Ответ «над „Полтавой“» у неё не вызвал ничего, помимо недоумения. Тут уж удивилась я и начала эмоционально рассказывать о «Полтаве» и её уникальной реплике. Выяснилось, что это название — «Полтава» — говорит знакомой исключительно о петровской баталии; имя же парусника, который красуется ежегодно на реке Неве, её особо не интересует. Но, судя по виду и уточняющим вопросам, слушала знакомая мой рассказ с заметным интересом.

После выхода статьи я попросила друга-блогера сделать на неё ссылку на его странице. Друг отреагировал моментально, но на вопрос, а собирается ли сам он прочитать материал, последовал ответ: «Я просмотрел твои „сторис“ в „Инстаграме“, в которых ты делишься, что обнаружила, как писала и согласовывала. Я вижу, что ты проделала колоссальную работу. Ты большая молодец!»

Внимание: оба собеседника — умные, всесторонне развитые личности, добившиеся заметных высот в том, чем они занимаются; оба владеют словом, пишут грамотные тексты, работают с товарами премиум-класса. Но ни один, ни второй не будут читать материал, им хватило устного пересказа и «сторис».

Теперь о тех самых «сторис». Опубликовав статью, я обычно ограничиваюсь ссылкой, сопроводив её кратким содержанием. В этот раз я решила, что стоит попробовать заинтересовать кого-то из новичков, и подготовила 10-cлайдовую выжимку для «Инстаграма«. Судя по количеству просмотров на Tribuna.ee, это сработало. Но пока я выбирала и корректировала фразы, я ловила себя на мысли, что таким односложным языком не разговариваю и не пишу, не люблю и не хочу этого делать!

Отсюда дилемма: что важнее — писать сложные тексты для серьёзной аудитории, где я постепенно приобретаю авторитет вдумчивого автора; или выкладывать броских 10-20 фраз, не дающих погружения в материал, но способных заинтересовать большое количество народа? Вот и думаю, что нужнее: чтобы 1000 человек узнали, что «Полтава» — это не только поэма Александра Сергеевича Пушкина, но и первый корабль, заложенный лично царём Петром и практически в точности восстановленный; или чтобы 50 читателей, и так осведомлённых, что «Полтава» — это спущенная в 2018 году на воду реплика первого 54-пушечного парусного линейного корабля IV ранга русского императорского Балтийского флота, также узнали, в чём её уникальность в ряду прочих реплик мира?

 

Разумеется, напрашивается ответ: и первое, и второе. Что мешает, написав полноценную статью, впоследствии сделать нарезку для соцсетей? Но есть у меня внутреннее ощущение, что это не решение.

Что думаете?